Глава 23.
Слишком дальний рейд. Лам-Сон. 1971 г.

Так уж повелось во все времена, что операциям и сражениям присваиваются названия населенных пунктов, рядом с которыми они велись. Справедливо это и в отношении Лам-Сон 719. Окрестности Лам-Сон — деревни, где родился Ле Лой, национальный герой далекого прошлого Вьетнама, — стали полем главной битвы 1971 года. Для Соединенных Штатов и Южного Вьетнама задача наступления АРВ, организованного с целью перерезать тропу Хо Ши Мина, овладеть районами базирования неприятеля в Южном Лаосе и уничтожить находившиеся в них военные объекты, состояла в том, чтобы дать дополнительное время для продолжения вьетнамизации. Для Северного Вьетнама южновьетнамская атака стала грозным сигналом, означавшим, что противник нацелился на тыловые базы, при помощи которых коммунисты осуществляли снабжение своих войск в Южном Вьетнаме.

Идея организовать наступление стала следствием успешных рейдов в Камбоджу американских и южновьетнамских войск в мае 1970-го. Лон Нол лишил коммунистов возможности пользоваться портом Сиануквиля, вдобавок к тому союзники уничтожили объекты в районах базирования. Все это значительно затрудняло тыловое снабжение крупных сил коммунистов, действовавших в центре и на юге Южного Вьетнама. Тропа Хо Ши Мина оставалась единственной артерией, по которой через Лаос из Северного Вьетнама получали все необходимое подразделения АСВ в Южном Вьетнаме. Возможность постоянно пользовать этим путем снабжения предопределяла способность коммунистов вести войну.

Американцы и их союзники понимали всю важность тропы и давно вынашивали планы нанесения удара на данном направлении. Однако США не делали этого по политическим соображением, а южновьетнамцы — по причине невысокой боеспособности своих частей. Теперь, в 1971-м, после успешного рейда в Камбоджу, американцы сочли, что ситуация позволяет АРВ (при поддержке артиллерии и авиации США) попробовать нанести противнику сокрушительный удар на важном участке. Штурмовые силы должны были быть исключительно вьетнамскими, поскольку поправкой Купера — Черча американским сухопутным войскам воспрещалось пересекать границу Камбоджи и Лаоса.

Северовьетнамцы тоже осознавали уязвимость своего положения, проистекавшую из полной зависимости от тропы Хо Ши Мина. Прошлогодние рейды в Камбоджу означали изменение правил игры: теперь коммунисты могли ожидать вторжения в Лаос, в ДМЗ или даже в сам Северный Вьетнам. В соответствии с этим в октябре 1970-го Зиап создал 70В корпус для оперативного управления 304-й, 308-й и 320-й дивизиями АСВ, дислоцированными в Лаосе, в ДМЗ и на юге Северного Вьетнама. 70В корпусу предписывалось отразить возможные атаки АРВ вдоль трассы № 9, ведущей из Ке-Сань к Чепону — центру тыловых операций АСВ в Лаосе. Начиная с октября 1970-го коммунисты вели приготовления к обороне в данном районе, пристреливали артиллерию к предполагаемым зонам высадки вертолетных десантов, переводили снабженческие мощности в другие районы. Аналогичные меры принимались в ДМЗ и на юге Северного Вьетнама. К моменту ухода северо-восточного муссона в январе 1971-го коммунисты изготовились для встречи противника.

“Отцовство” Лам-Сон 719 установить не так-то просто. Что и понятно, так как результаты операции были слишком неоднозначными, чтобы желающие приписать себе идею ее организации выстраивались в очередь. Несмотря на тот очевидный факт, что в акции участвовали три дивизии АРВ, южновьетнамцы, не моргнув глазом, свалили все на союзников, заявив: “Вылазки в Камбоджу в 1970-м и рейд в Лаос к Чепону в 1971-м стали возможны только потому, что задумывались, организовывались и проводились при поддержке КОВПЮВ”<1>. В то время как само по себе это верно, не надо забывать, что генерал Као Ван Вьен, председатель Объединенного генштаба (ОГШ) ВСЮВ, и президент Тхиеу оба выразили согласие с предложением генерала Абрамса провести операцию в Лаосе. Генерал Вьен предлагал организовать подобные акции начиная с 1965-го. США не заставляли союзников идти на эту операцию, хотя бы потому уже, что не располагали подобной властью. Впрочем, смотреть в лицо фактам — не в характере вьетнамцев, причем как северных, так и южных.

Кто являлся родоначальником идеи с американской стороны, тоже непростой вопрос. Генри Киссинджер писал в мемуарах, что намеревался организовать новый рейд АРВ в Камбоджу. Он отправил военного помощника Александра Хэйга во Вьетнам обсудить данный вопрос с Абрамсом. Генерал Абраме предполагал провести более дерзкую акцию — относительно небольшую атаку АРВ в Камбодже и крупномасштабное, силами нескольких дивизий, наступление АРВ (при поддержке авиации и вертолетов США) в Лаосе с целью перерезать тропу Хо Ши Мина. Позднее Киссинджер, согласившийся с концепцией Абрамса, обвинил его в том, что тот будто бы не поставил его (Киссинджера) в известность относительно шансов на успех подобной операции. В этом вся соль взаимоотношений военных и гражданских, играющих на поле военных. Гражданские хотят “изображать (из себя) солдат”, принимать стратегические и порой тактические решения, но не желают поступать в соответствии с правилом, которому должны подчиняться солдаты: если тот, кто принимал решение, победит — ему почет и слава, если потерпит поражение — виноват он и никто другой. Последнее решение за ним, и он не может ссылаться на штаб, что тот-де ввел его в заблуждение. Нужно, однако, отметить, что не один Киссинджер одобрил операцию, то же сделали командующий ВС США на ТВД, то есть ГЛАВ-КОМТИХ (на тот момент адмирал Маккейн), Объединенный комитет начальников штабов и министр обороны Мелвин Лэйрд.

Если какая-то инстанция и должна была бы оспаривать замысел операции и шансы на успех, то это, прежде всего, ОКНШ США. Он же ничего подобного не сделал, главным образом потому, что поступал в соответствии с традицией поддерживать командующего действующей армией, прав тот или нет. Наличествовали и другие мотивы. Объединенный комитет начальников штабов — страшно забюрократизированная организация, раздираемая дрязгами и ссорами, то и дело вспыхивающими между структурными подразделениями и службами, относящимися к разным родам войск, функционирующая ужасно медлительно и фантастически нудно. Поглощенные множеством проблем, главы Объединенного комитета склонны принимать самые простые решения, в данном же случае таковым являлось — поддержать операцию.

Существует и еще одна причина. На бесчисленных совещаниях с гражданским начальством председатель ОКНШ говорит от имени остальных начальников, часто — особенно когда время поджимает — без предварительной консультации. В декабре 1970-го и январе 1971-го председателем ОКНШ был адмирал ВМФ США Томас Мурер, заслуженный летчик морской авиации, однако никогда не служивший во Вьетнаме. Он слабо разбирался в сложной организации сухопутных операций и практически ничего не знал о тонкостях пехотного боя в Индокитае. Не будучи в состоянии оспорить операцию, он поддержал ее. Единственным, кто мог бы просветить комитет в отношении сложности и опасности предполагаемой акции, был генерал Вестморленд, в тот момент начальник штаба армии и, следовательно, член ОКНШ. Мне он говорил, и не однажды (в последний раз в 1987 году), что до начала операции с ним никто не консультировался. Адмирал Мурер и министр Лэйрд опровергают Вестморленда, заявляя, что советовались с ним до операции и он выразил свое согласие<2>.

Окончательное решение принимал Ричард Никсон. 23 декабря 1970-го президент одобрил рейд в Лаос в принципе до последующего рассмотрения. Таким образом, когда Абраме предлагал генералу Вьену в январе 1971 года провести эту операцию, то говорил от имени президента США. Никсон дал последнее добро на акцию 18 января 1971-го. Решение было смелым, и Никсон, похоже, считает его оправданным. Так или иначе, в своих воспоминаниях он посвящает всей операции всего одну страницу.

С государственной точки зрения Никсона и Киссинджера, Лам-Сон 719 имела смысл. В 1969-м США фактически начали стратегическое отступление из Вьетнама, а лучший способ осуществлять стратегическое отступление — при подходящей возможности переходить в тактическое наступление. Классический пример тому контрнаступление Гитлера в Арденнах в 1944 году. Так и вылазки в Камбоджу в 1970-м, и рейд в Лам-Сон 719 в 1971-м, и мощный ответ американцев на северовьетнамское Пасхальное наступление 1972-го, и рождественская бомбардировка 1972-го являлись тактическими ударами с целью дестабилизировать коммунистов, перехватить инициативу, выбить наседающего противника из седла.

Итак, возвратимся к вопросу об “отцовстве” Лам-Сон 719 с американской стороны. Абраме предложил идею этой операции Киссинджеру. Тот одобрил ее и направил на рассмотрение в Объединенный комитет и министру обороны. Те после соответствующего рассмотрения дали добро и отослали концепцию президенту, а тот отдал приказ о проведении акции. Все, кроме Абрамса, так или иначе, уклоняются от ответственности за операцию. Абраме, скончавшийся три года спустя, никогда не высказывался на эту тему.

Программой-минимум наступления было уничтожение тыловых объектов в районах базирования № 604 и № 611 в Лаосе. Лишение АСВ источников поступления всего необходимого из этих зон не позволило бы коммунистам в Южном Вьетнаме наступать. Принимая во внимание камбоджийские рейды 1970-го, успех в районах базирования № 604 и № 611 помог бы Южному Вьетнаму выиграть хотя бы один спокойный год. В дополнение к этому Киссинджер надеялся принудить Ханой к переговорам.

Абрамс задумал дерзкий и рискованный план, разделявшийся на четыре этапа. В фазе I (начало 30 января) войска США вдоль ДМЗ произведут зачистку района вплоть до вьетнамско-лаосской границы и вновь реанимируют Ке-Сань как базу для проведения операции. В фазе IIАРВ начнет наступление на Чепон по обеим сторонам шоссе № 9. Центральная колонна, состоящая из воздушно-десантной дивизии АРВ, усиленной 1-й бронетанковой бригадой, атакует вдоль шоссе № 9 на А-Луой, используя наземное наступление и вертолетные десанты. Отсюда воздушно-десантная дивизия ударит с воздуха на Чепон, а танкисты поддержат ее на земле. 1-я южновьетнамская пехотная дивизия (единственная пехотная дивизия АРВ, заслуживавшая права называться настоящим воинским соединением) без 2-го полка, который оставался на ДМЗ, будет двигаться параллельно к югу от шоссе № 9, прикрывая левый фланг центральной колонны. Рейнджеры создадут в Табате группу локальной огневой поддержки и прикроют правый фланг десантников. Вьетнамская бригада морской пехоты останется в резерве в Ке-Сань.

После взятия Чепона в фазе III предполагалось уничтожить район базирования № 604. В фазе IV войскам АРВ предстояло повернуть на юго-восток к району базирования №611, сровнять там все с землей и затем вернуться в Южный Вьетнам. Наступление АРВ в Лаосе должно было начаться 8 февраля и продолжаться три месяца, когда с приходом юго-западного муссона придется прекратить все боевые действия. Командование южновьетнамскими войсками возлагалось на генерал-лейтенанта Хоанг Ксуан Лама, командира I корпуса АРВ. Поддержку АРВ вертолетами, авиацией и артиллерией с территории Южного Вьетнама обеспечивал командир XXIV корпуса США генерал-лейтенант Джеймс У. Сазерленд. Одновременно с вторжением АРВ в Лаос также силами южновьетнамцев должна была проводиться ограниченная боевая операция в Камбодже.

Два фактора делали Лам-Сон 719 уникальной. Во-первых, из-за поправки Купера—Черча наземные силы США не могли входить на территорию Лаоса и Камбоджи. Во-вторых, что особенно важно, американские советники, передовые наблюдатели артиллерии и наводчики авиации также не имели права пересечь границу Лаоса вместе с частями АРВ. Естественно, это затрудняло координацию средств поддержки США и частей АРВ.

В феврале северо-восточный муссон уходит, вместе с тем погода затрудняет работу авиации на низких высотах, позволяя ей действовать в основном в промежутке с 10.00 до 15.00. Низкая облачность и гористая местность вынуждают пилотов самолетов и вертолетов пользоваться ограниченным количеством коридоров, против которых неприятель может сконцентрировать свои средства ПВО. На сильно пересеченной и поросшей густыми джунглями местности доминируют шоссе № 9 (разбитая тропа) и река Ксепон, протекающая к югу от дороги и параллельно ей. Южнее и шоссе и реки тянется естественный эскарп, ведущий в горы.

По оценкам разведки, противник имел в данном районе три проверенных в боях пехотных полка Главных сил АСВ, а кроме того, восемь не очень боеспособных тыловых частей АСВ, или бипъ трам. Однако все эти формирования были усилены в последнее время двадцатью дивизионами ПВО, имевшими в своем распоряжении 170 — 200 орудий калибров от 23 мм до 100 мм. Всего неприятельские войска, находившиеся в зоне предстоящей операции, насчитывали 22 000 военнослужащих (7 000 в боевых частях, 10 000 бинь трам и 5000 солдат коммунистической организации Патет-Лао).

Тех, кто планировал акцию, очень беспокоила возможность противника сконцентрировать силы в данном районе. Разведка предполагала, что в течение двух недель неприятель сможет перебросить туда восемь пехотных полков Главных сил АСВ с артиллерийскими частями поддержки. Таким образом, через несколько дней штурмовые войска АРВ (три недоукомплектованные дивизии) могли оказаться связаны боем с по меньшей мере четырьмя вражескими дивизиями, на помощь которым из Северного Вьетнама подтягивались другие. Американское и южновьетнамское командования по донесениям лазутчиков знали, что противник ожидает нападения в Лаосе или в ДМЗ, вместе с тем по мере приближения дня “Д” не теряли оптимизма и веры в успех.

В “Донесении о результатах боя” полковник Артур У. Пенс, старший советник воздушно-десантной дивизии АРВ, пишет: “Было очевидно, в тот момент разведка США полагала, что наступление не встретит серьезного противодействия и что за счет проведения силами тактической авиации двухдневной подготовки перед днем "Д" удастся обезвредить средства ПВО противника, хотя было известно о наличии у него в оперативно-тактическом районе от 170 до 200 зенитных орудий разного калибра. Угроза со стороны бронетехники представлялась минимальной, а срок, за который противник мог подтянуть к местам боев две дивизии из районов к северу от ДМЗ, оценивался в две недели”.

Лам-Сон 719 был нанесен серьезный ущерб еще до начала акции. Из-за утечек информации и публикаций в СМИ, а также вследствие работы коммунистических агентов в АРВ северовьетнамцы узнали о готовящейся операции. Таким образом, тактическая внезапность оказалась утраченной. Тем не менее наступление стартовало в 00.01 30 января, когда войска США начали зачистку южновьетнамской территории к северу от шоссе № 9 и до границы (с Лаосом), ремонт шоссе № 9 (на территории Вьетнама) и восстановление взлетно-посадочной полосы в Ке-Сань. К 5 февраля американцы выполнили свои задачи и взяли под охрану районы сосредоточения частей АРВ. 6 и 7 февраля операции подставила подножку погода. Она так испортилась, что подготовительные рейды авиации пришлось отменить. В 07.00 8 февраля войска АРВ приступили к выполнению своей части операции Лам-Сон 719. В этот день головной эшелон центральной колонны (подразделения 1-й воздушно-десантной дивизии и 1-й бронетанковой бригады) продвинулись по шоссе на девять километров в глубь Лаоса. Фланговые силы АРВ, натыкаясь время от времени на очаги вражеского сопротивления, также успешно начали наступление. Зиап и командир 70В корпуса АСВ не спешили, желая убедиться, что Лам-Сон 719 не обманный маневр, цель которого отвлечь коммунистов. 9 февраля, в условиях плохой погоды, колонны танкистов и десантников прошли еще два километра пути к их первой цели, А-Луой. В этот день командир 70В корпуса отдал приказ 308-й (“Железной”) дивизии выступать из района сосредоточения около ДМЗ в направлении шоссе № 9 в Лаосе. 10 февраля воздушно-десантная дивизия АРВ на вертолетах высадила один батальон в А-Луой, где встретила лишь слабое сопротивление. Во второй половине дня бронетанковая колонна, следовавшая на восток по шоссе № 9, соединилась с десантниками в А-Луой. Пока все шло нормально.

11 февраля случилось нечто необъяснимое — войска АРВ в Лаосе словно бы приклеились к месту. Они отправляли в окрестности ближние патрули, которые сообщали об учащавшихся контактах с неприятелем. В то же время и сами локальные группы огневой поддержки АРВ начали испытывать возрастающее давление со стороны противника. Командир корпуса АРВ, генерал Лам, никаких приказов не отдавал, как не отдавали их и его подчиненные. Выполнение операции приостановилось без каких-либо видимых причин. Вернувшийся в Сайгон Абраме скрипел зубами от раздражения. Как опытный танковый командир, он знал: успех в подобных акциях зависит от скорости и маневра, иначе нет никакой возможности дестабилизировать противника, особенно такого, как северовьетнам-цы, которые никогда не умели быстро реагировать на изменение обстановки на поле боя. Вместе с тем они не знали себе равных в заранее распланированных “черепашьих” операциях. Абраме встретился с Вьеном и заклинал его приказать войскам АРВ продолжить движение. Эйб сорвал зло на Сазерленде, который был бессилен обеспечить продвижение. 16 февраля Абраме и Вьен по воздуху отправились к Сазерленду и Ламу. Там они пришли к соглашению, что 1-я дивизия АРВ будет наступать на запад вдоль южного края “эскарпа”, чтобы разместить локальные группы огневой поддержки (ЛГОП) для колонны десантников и танкистов, которая продолжит продвижение по шоссе № 9.

Тем временем атаки неприятеля сопровождались все более и более интенсивными артиллерийскими обстрелами. Плотность заградительного огня ПВО АСВ тоже постоянно возрастала. 18 февраля на северном фланге стали отмечаться действия 308-й дивизии. На западе, на пути у наступающих частей АРВ, обнаружилась 2-я дивизия АСВ, а вдоль шоссе № 9 проявлял активность 24В полк 304-й дивизии. Что еще хуже, в зоне боевых действий начали появляться танки противника, а один пленный показал, что туда был переброшен целый танковый полк.

Странная пауза в наступлении АРВ 11 февраля поначалу казалась Абрамсу и другим американцам некой необъяснимой загадкой, но позднее они узнали, что тут не обошлось без вмешательства президента Тхиеу. 12 февраля он велел Ламу и его дивизионным командирам проявлять осторожность при движении на запад и отменить операцию, если потери АРВ достигнут 3 000 человек. Подобные приказы душат инициативу и лишают солдат желания драться, а именно храбрость и стремление к победе помогают успешно выполнять боевые задания и сокращать потери. Фактически Тхиеу обеспечил АРВ утрату инициативы и, как следствие, гарантировал большие потери, поскольку, приостановив продвижение, вынудил свои войска “загорать” в местах сосредоточения, давая противнику накапливать силы для атаки на них.

Тайное распоряжение Тхиеу подрубало наступление под корень, однако при взгляде через призму оккультного мира южновьетнамской политики приказ президента не казался столь уж бессмысленным. Воздушно-десантная дивизия, 1-я бронетанковая бригада и морская пехота являли собой не только главный резерв АРВ, но и были также “дворцовой стражей” Тхиеу — его главным средством против переворотов. Если бы он лишился “преторианцев”, то оказался бы беззащитным перед лицом внутренних врагов. К тому же на осень планировались выборы, в свете которых Тхиеу хотелось избежать серьезных потерь. В общем, по приказу Тхиеу ударные силы АРВ с 11 по 19 февраля оставались без движения, в то время как АСВ продолжала стягивать против них свои войска.

19 февраля Тхиеу еще раз встретился с Ламом и командирами дивизий его корпуса. Лам доложил президенту о том, что обстановка накаляется, неприятель угрожает со стороны Чепона и также на северном фланге, где рейнджерам приходится отражать яростные нападения 308-й дивизии АСВ, поддерживаемой танками Т-34 и Т-54. Тхиеу велел Ламу “...не спешить и... расширить поисковую деятельность в юго-западном направлении”<3>. Одним словом, подтвердил приказ сидеть и почти ничего не делать.

Разумеется, подобная установка не могла способствовать улучшению положения. К началу последней недели февраля у АСВ в зоне боев активно действовали уже четыре дивизии (десять полков), плюс к тому танки и артиллерия. Группу огневой поддержки на правом фланге противнику удалось уничтожить, истребив почти полностью 39-й батальон рейнджеров. Другая ЛГОП и удерживавший там позиции батальон воздушно-десантной дивизии также были разгромлены, в плен попал командир бригады АРВ. Огонь тяжелой артиллерии АСВ становился все более интенсивным, а средства ПВО делали вертолетные операции в зоне боев все более опасными. АСВ удачно координировали действия танков и пехоты, нанося южным вьетнамцам значительный урон. Колонны грузовиков, доставлявшие предметы снабжения по шоссе № 9, подвергались постоянным нападениям противника, таким образом, вся система обеспечения тыла находилась под угрозой дезорганизации.

По мере того как обстановка в зоне боев становилась для АРВ все более и более напряженной, Тхиеу нанес еще один удар по своим. 28 февраля он приказал заменить воздушно-десантную дивизию, действовавшую на передовых позициях, дивизией морской пехоты, которая подтянулась к своей бригаде, уже находившейся около Ке-Сань. Глупость подобного шага ошеломила даже южновьетнамцев. Несмотря на потери, десантники не были дезорганизованы и стойко держались, в то время как дивизия МП еще никогда не сражалась в полном составе (как целое соединение), и о ее боевых качествах ничего нельзя было сказать. Кроме того, замена одной дивизии на другую перед лицом яростно атакующего неприятеля — дело не просто очень сложное, но и крайне опасное.

В такой непростой обстановке некомпетентный, но поднаторевший в “дворцовых интригах” командир корпуса Лам во второй половине дня 28 февраля полетел в Сайгон, чтобы представить президенту Тхиеу альтернативный план. 1-я пехотная дивизия АРВ (предварительно усиленная 2-м полком из района ДМЗ) осуществит вертолетный прорыв и штурм Чепона. Воздушно-десантная дивизия прикроет наступление с правого фланга, а дивизия МП развернется позади 1-й дивизии. Тхиеу одобрил план Лама и на следующий день (1 марта) довел новую схему действий до сведения генерала Абрамса и посла Банкера.

Решение, принятое 28 февраля Тхиеу, завершило крушение оригинального замысла Лам-Сон 719. Вместо того чтобы нанести врагу сокрушительный удар, заняв и уничтожив его тыловые базы в Южном Лаосе, южновьетнамский президент отправлял войска в бессмысленный прорыв на Чепон (на тот момент брошенную и никому не нужную деревушку), которую АРВ смогли бы удерживать лишь в течение короткого времени. Обсудив детали плана с Тхиеу и его генералами, Абраме и Банкер приняли схему действий союзников. Американцам не оставалось ничего другого, особенно в ситуации, когда южновьетнам-цы предъявляли Абрамсу претензии в связи с неадекватной (как им казалось) огневой поддержкой артиллерии и авиации США.

В период с 3 по 6 марта части 1-й дивизии АРВ произвели серию воздушно-десантных атак в западном направлении вдоль южного края “эскарпа”. 6 марта, после того как по району предстоящей высадки отработали В-52 и штурмовики, из Ке-Сань в ЗРВ “НОРЕ” (“Надежда”), находившуюся в четырех километрах к северу от деревни Чепон, отправились на 120 вертолетах “Хьюи”{62} два пехотных батальона из состава 2-го полка 1-й дивизии АРВ. Преодолев расстояние 65 километров, потеряв всего один вертолет, десант благополучно высадился в заданном районе. 7 марта части 1-й дивизии вошли в Чепон, а 8-го числа начали отступать на юг, в направлении локальной группы огневой поддержки у “эскарпа”. Рейдом в Чепон наступательная фаза операции завершилась.

Настал трудный момент — отступление в условиях возраставшего настиска неприятеля. 9 марта генерал Лам вновь вылетел в Сайгон, чтобы изложить Тхиеу свои соображения относительно целесообразности вывода войск из Лаоса, а также планы организации этого процесса. В основном каждую из колонн, начиная с самой западной, предполагалось эвакуировать с помощью вертолетов “лягушачьим прыжками” от одной локальной группы огневой поддержки к другой. Первой уходила 1-я дивизия, затем воздушно-десантная дивизия и последними морские пехотинцы. Присутствовавший на совещании генерал Абраме выступил против отступления и предложил усилить контингент в Лаосе 2-й пехотной дивизией АРВ, дислоцированной в тот момент в провинции Куанг-Нгай, чтобы продолжить выполнение первоначального замысла. Тхиеу с ухмылкой высказал пожелание, чтобы к южновьетнамцам присоединились и американцы, заведомо зная, что последние не могут переходить границу Южного Вьетнама.

Отступление было тяжелым и кровопролитным. Части АСВ концентрировали сильный огонь ПВО на вертолетах, штурмовали группы огневой поддержки, устраивали засады на откатывавшиеся к востоку подразделения АРВ. Значительные потери несли и коммунисты, поскольку бомбардировщики В-52 и штурмовая американская авиация прилагали максимум усилий для поддержки отступавших союзников. Телевизионные камеры запечатлели детали акции на пленке: мечущихся в панике и хватающихся за полозья американских вертолетов военнослужащих АРВ. К 25 марта южновьетнамские войска вернулись на свою территорию.

Чтобы понять причины случившегося, нужно внимательно посмотреть на положение противника. Когда 8 февраля 17 000 солдат и офицеров АРВ начинали акцию, им противостояли три пехотных полка АСВ и восемь бииъ трам плюс другие вспомогательные силы, общей численностью около 22 000 человек. К концу операции (примерно 23 марта) вражеский контингент вырос до четырех пехотных дивизий (12 полков), плюс танковый полк и несколько дивизионов легкой и средней артиллерии и средств ПВО — всего 40 000 человек против 7000 или 8000 деморализованных южновьетнамцев.

Результаты Лам-Сон 719, что типично для этой войны, были неясными и спорными. О победе заявляли как южные, так и северные вьетнамцы. Первые потому, что взяли Чепон и тем самым как бы выполнили задачу, а вторые, поскольку им удалось вышвырнуть противника из Лаоса. В официальном “Донесении о результатах боя” XXIV корпуса США содержатся сведения о 19 360 убитых неприятельских солдатах<4>. Если накинуть к этой цифре еще 35% надолго выведенных из строя солдат противника, получается всего 26 000 человек. Таким образом, не будет ошибкой считать, что АСВ потеряли около 20 000 человек, или примерно половину личного состава участвовавших в акции частей. В значительной степени урон врагу был нанесен американской авиацией — бомбардировщиками В-52 и штурмовиками. В отчетах южновьетнамской стороны превосходным образом отражены данные о том, сколь заметный ущерб в живой силе и технике понес противник от действий американских летчиков. Согласно рапорту XXIV корпуса, суммарные потери союзников по итогам Лам-Сон 719 составили 9065 человек — 1 402 американцев (включая 215 погибших) и 7 683 южновьетнамцев (из них 1 764 убитыми). Американские СМИ, освещавшие события операции, вели свою бухгалтерию. По данным журнала “Ньюсуик”, опубликованным 5 апреля 1971 года, только потери АРВ достигали 9775 человек, в том числе 3800 убитыми.

АРВ лишилась 211 грузовиков, 87 бронемашин, 54 танков, 96 артиллерийских стволов и всех задействованных в акции инженерных машин (бульдозеров, грейдеров и т.п.). АСВ утратила 2001 грузовик (из них 422 — по подтвержденным данным наземных войск), 106 танков (подтверждено 88), 13 артиллерийских стволов, 170 346 тонн боеприпасов (подтверждено 20 000 тонн) и 1250 тонн риса. Еще одним свидетельством того, насколько яростными были бои в Лаосе, может служить численность потерь вертолетного парка США (108 уничтоженных и 618 поврежденных машин) и количество затраченных артиллерией союзников боеприпасов (500 000 выстрелов).

Вот и вся статистика, которая между тем' мало что говорит о результатах операции. На несколько недель активность неприятеля на тропе Хо Ши Мина заметно ослабла, к тому же ему пришлось израсходовать людские и материальные ресурсы, которые он в противном случае мог бы задействовать для наступления в 1971-м или в 1972 году. По крайней мере, Киссинджер считает, что ущерб, нанесенный врагу в 1970-м в Камбодже ив 1971-м в Лаосе, давал союзникам маленький, но шанс на победу в 1972-м. Никсон косвенно поддерживает эту точку зрения. Лам-Сон 719 могла вынудить коммунистов перенести крупномасштабную атаку с 1971 на 1972 год, хотя есть свидетельства, которые говорят за то, что Зиап изначально намечал наступление именно на 1972-й. Несмотря ни на какие преимущества, которые США и ПЮВ, возможно, получили в результате операции, за них пришлось платить дорогой ценой.

Говорить об успехе или неуспехе Лам-Сон 719 можно только с позиции выполнения или невыполнения поставленных задач. Задачей в операции ставилось овладение районами базирования № 604 и № 611, удержание их в течение трех месяцев и уничтожение снабженческих грузов и военных объектов неприятеля на данной территории. АРВ находилась в Лаосе около полутора месяцев, при этом по большей части топталась на месте или отступала. Ей, как любят выражаться британцы, удалось “обгадить” район базирования № 604, но уничтожить основную массу складов и прочих объектов она не смогла. Район базирования № 611 и вовсе почти не пострадал. Тропа Хо Ши Мина вновь заработала на полную мощность сразу же после ухода АРВ.

С другой стороны, военные поражения иногда оборачиваются победой в чем-то другом. Так, например, тем же коммунистам после разгрома в Новогоднем наступлении 1968-го удалось набрать массу очков на “внутреннем фронте” в Соединенных Штатах. Однако ничего подобного в результате Лам-Сон 719 в США не случилось. СМИ разрисовали все произошедшее, как очередную катастрофу, а президент Никсон назвал провал рейда в Лаос “психологическим поражением” США и Южного Вьетнама. Именно под таким углом на это смотрели и южновьетнамцы<5>, шокированные масштабами потерь и тем, что, отступая, солдаты АРВ в большом количестве бросали раненых и оставляли убитых товарищей непохороненными. Как писал один южновьетнамский офицер: “Все это явилось чудовищным ударом для тех несчастных семей, которые, традиционно почитая мертвых и храня верность живым, принуждены были пребывать в постоянной горечи и сомнениях... Вьетнамцам невозможно забыть такое”<6>. Ничуть не лучший эффект оказали последствия операции на принимавших в ней участие военнослужащих, которые задавались вопросом: а стоило ли достигнутое понесенных потерь? И хотя Тхиеу заявлял об успехе, солдаты и офицеры АРВ считали себя побежденными.

Лам-Сон 719 выявила глубинные недостатки ВСРВ, и это открытие делало призрачными надежды на быструю вьетнамизацию. Наипервейшей бедой оставалось неадекватное, чрезвычайно политизированное военное руководство АРВ. Генерал-лейтенант Лам не всегда мог управлять действиями двух из трех своих главных подчиненных, равных ему по званию командиров воздушно-десантной дивизии и дивизии МП. Командир десантников, генерал-лейтенант Донг, делал все, что ему заблагорассудится. Командир морских пехотинцев, генерал-лейтенант Канг, переложил свои обязанности на одного из полковников и фактически бойкотировал всю кампанию.

Поведение президента Тхиеу напоминало образ действий некомпетентного руководства АРВ. Хотя он вверил под начальство Лама дивизии воздушных десантников и морских пехотинцев, президент не вмешался, чтобы помочь командиру корпуса обуздать строптивых дивизионных командиров. Причина более чем понятна — Тхиеу зависел от этих двух соединений, особенно от воздушно-десантной дивизии, его дворцовой гвардии и опорной силы против государственных переворотов. Вина Тхиеу и в том, что на первых порах он деятельно поддерживал замысел Абрамса, а потом, почувствовав возможность негативных политических последствий, пошел на попятный. Его вмешательства неизменно приносили вред операции. Фактически приостановив 12 февраля наступление, он не только обрек на полную неудачу само предприятие, но и поставил войска в опасное положение. Затем президент вздумал в критический момент заменить десантников дивизией МП, а потом сделал передовым соединением вместо воздушно-десантной дивизии 1-ю пехотную дивизию. Его решение отправить два батальона 1-й дивизии в Чепон являлось чисто пропагандистской акцией, не преследовавшей никаких военных целей и сопряженной с риском подставить оба батальона под сильнейшей удар противника.

Отказ Тхиеу направить в начале марта в зону военных действий 2-ю пехотную дивизию АРВ можно счесть спорным решением, однако в свете всего случившегося оно представляется мудрым. По боевым качествам 2-я дивизия уступала уже задействованным в операции соединениям, а потому ее вступление в сражение не принесло бы, возможно, никакой пользы и лишь увеличило бы потери АРВ. Наверное, это было единственное разумное решение Тхиеу.

Лам, администратор, а не солдат, фактически правитель крупной области страны, также совершенно не годился на роль командира корпуса, особенно в такой сложной операции как, Лам-Сон 719. Он пытался руководить действиями войск с командного пункта в Донг-Ха, расположенного в шестидесяти километрах от вьетнамско-лаосской границы и почти в ста от деревни Чепон. Его штаб и подчиненные командиры, за исключением командира 1-й пехотной дивизии, также не соответствовали занимаемым должностям. По поводу некомпетентности высшего командования один южновьетнамский лейтенант в разговоре с американским морским пехотинцем с горечью заметил: “...американцы используют нас<войска АРВ> в качестве учебных пособий для генералитета”<7>.

Кроме того, в Лам-Сон 719 вновь обнажились недостатки так называемых пехотных дивизий, представлявших собой не армию, а скорее отряды самообороны. В ОГШ считали, что 3-я пехотная дивизия, дислоцированная в северной части Южного Вьетнама, не годилась для участия в подвижных операциях, по той же причине (как и по другим причинам) Тхиеу отказался задействовать 2-ю дивизию<8>. В результате весь главный резерв состоял из дивизий воздушных десантников и морской пехоты. Лам-Сон 719 продемонстрировала неадекватность этого резерва, как в отношении боевых качеств, так и численности.

И наконец, Лам-Сон 719 показала недостаток профессионализма у командиров частей АРВ. Южновьетнамцы настолько полагались на американских советников, что в их отсутствие просто растерялись. Наибольшие проблемы у большинства наземных подразделений возникали из-за неумения координировать свои действия с действиями тактической авиации, артиллерии и вертолетов. В ходе Лам-Сон 719 офицерам АРВ самим приходилось наводить на цели самолеты и корректировать огонь артиллерии, а в операции, где главный упор делался на огневую поддержку, данный аспект представлял особую важность.

Также в период подготовки не уделялось должного внимания совместным операциям пехоты и бронетехники. Танкисты сражались сами по себе, пехота сама по себе, в итоге и те и другие несли неоправданные потери. Донесения, поступавшие в штабы соединений от подчиненных частей, часто были неточны, а порой и вовсе отсутствовали. Южновьетнамский генерал и историк описывает ситуацию как “плачевную”. Командиры корпусного и дивизионного уровня или представители соответствующих штабов редко посещали передовую, и операции велись словно бы в вакууме, никем не направляемые, без данных об оперативной обстановке и сведений разведки. Обеспечение безопасности каналов связи осуществлялось плохо —донесения и приказы передавались открытым текстом. Все армии (американская в том числе) страдают от подобной небрежности, но в ходе Лам-Сон 719 АРВ перекрыла в этом смысле все рекорды, что лишний раз свидетельствовало о недостаточной подготовке и отсутствии дисциплины.

У американцев военнослужащие АРВ переняли и другие скверные привычки. Южновьетнамцы слишком полагались на вертолеты, используя их нередко даже тогда, когда передвигаться по земле было бы проще, быстрее и безопаснее. Войдя в контакт с противником, они залегали и вызывали огневую поддержку, вместо того чтобы маневрировать и атаковать. Как-то генерал Абраме правильно заметил: “Не знаю, научилась ли АРВ у нас чему-нибудь хорошему, но я, черт возьми, уверен, что плохого они нахватались сполна”.

Лам-Сон 719 показала, что, несмотря на все успехи вьетнамиза-ции, понадобятся годы, а то и десятилетия для окончательной реализации концепции. АРВ все еще во всем зависела от войск Соединенных Штатов.

Однако не одни лишь Южновьетнамцы допускали ошибки в планировании и проведении Лам-Сон 719, но и американцы тоже. Первая — спешка и закрытость, с которой они спланировали акцию, не дав соединениям и частям АРВ времени на проведение соответствующих тренировок. В результате солдаты пошли в бой “холодными”, часто не имея нужного снаряжения. Многие службы и учреждения АРВ, которые тоже могли бы помочь проведению операции, даже не знали о ней. Так, начальник второго отдела ОГШ не был приглашен для консультаций, а соответственно, имевшиеся в его распоряжении сведения остались неучтенными при подготовке Лам-Сон 719.

Далее, американцам и вьетнамцам сильно мешала проблема с командными пунктами (КП), очень важный фактор во время проведения операции, в которой все зависит от четкой координации и взаимодействия всех ее участников. Главный КП I корпуса АРВ располагался в Донг-Ха, тогда как КП XXIV корпуса США — в 12 — 13 км от него в городе Куанг-Три. В Ке-Сань находился отдельный передовой КП, который, однако, стал нормально функционировать как командный пункт союзников спустя только три недели после того, как войска АРВ пересекли границу Лаоса.

И наконец, между командованием XXIV корпуса США и 7-й воздушной армии существовали серьезные разногласия по поводу поддержки операции авиацией. Летное начальство считало, что заградительный огонь ПВО АСВ окажется губительным для уязвимых вертолетов и единственным способом снизить потери будет проведение предварительных атак истребителей в зонах высадки десантов. В штабе XXIV корпуса полагали, что авиаторы преувеличивают опасность зенитного противодействия со стороны неприятеля и что боевые вертолеты смогут обеспечить безопасную высадку войск и доставку снабженческих грузов.

Еще летчики и армейцы никак не могли договориться относительно того, кто должен руководить действиями авиации. Командование 7-й воздушной армии считало, что штурмовые акции и поддержка с воздуха должны направляться единственно летным начальством, поскольку так было всегда в прежних войнах. Сухопутное начальство полагало, что незачем усложнять и без того непростую схему взаимоотношений между американцами и союзниками включением в нее еще и командира 7-й воздушной армии, и настояло на своем мнении. О том, кто тогда был прав, а кто не прав, споры не утихают до сих пор, однако, как считают авиаторы, победа армейских и стала причиной “неадекватности тактической поддержки с воздуха”<9>. Факты заставляют думать, что лётное начальство не зря отстаивало свою точку зрения. Таким образом, американцы взялись за свою часть работы, не спланировав все как следует, без должной координации с АРВ, зато имея “межведомственные” разногласия по поводу идеи и реализации операции.

При наличии единого союзного командования всего этого могло бы не быть. В действительности же никто не отвечал за операцию и реально не координировал действия участников. Процесс катился как бы сам по себе по извилистой дорожке политических прицелов Тхиеу и в конце концов слетел с рельсов из-за пагубных приказов и распоряжений президента.

Изучая Лам-Сон 719, невольно испытываешь ощущение deja vu, словно бы просматривая заново события конца сороковых и начала пятидесятых, когда французские генералы Валлюи и Карпантье воплощали на практике свои стратегические и тактические концепции. Теории одновременного танкового удара и высадок десантов вновь перекочевали во Вьетнам с полей сражений Европейского ТВД времен Второй мировой войны. Как и прежде, никто не учитывал разницы между условиями Европы и Индокитая: особенностей местности, климата и состояния сети дорог — и все так же “по-рыцарски” с пренебрежением относились к неприятелю. Так же как двадцать лет назад противники коммунистов пребывали в полной уверенности относительно превосходства своих войск и технической базы.

Чем больше времени отдаешь изучению операции, тем больше удивляешься тому, как ее организаторы вообще могли рассчитывать на успех. Прежде всего, приступая к планированию, им следовало бы знать, что выбранная территория совсем не подходила для такого рода акций. Там имелось очень мало точек, где можно было оборудовать локальные группы огневой поддержки и ЗРВ вертолетных десантов. Дороги практически отсутствовали. Центральная “магистраль”, шоссе № 9, представляла собой покрытую ямами и воронками грязную разбитую тропу с высотами по обеим ее сторонам, что обеспечивало прекрасные условия для устраивания засад. Местность вокруг затрудняла возможность передвижения бронетехники вне дороги. Танки нельзя было развернуть, так что, подбив головную машину, противник мог остановить всю колонну. Погода ограничивала возможность использования авиации и вертолетов, от поддержки которых зависел успех всей операции.

Кроме всего вышесказанного, разработчики Лам-Сон 719 знали (и расписывались в этом), что неприятель может в течение двух недель после начала операции (дня “Д”) стянуть в район боевых действий по меньшей мере одиннадцать или двенадцать превосходных полков Главных сил АСВ, и это в дополнение к бинь трам и другим войскам, уже находившимся там. Те, кто готовил операцию, имели сведения о том, что недавно Зиап перебросил туда двадцать дивизионов ПВО, как легких (оснащенных зенитными установками 7,62-мм и 12,7-мм пулеметов), так и средних (с пушками разных калибров, от 23 мм до 100 мм). Разведка союзников и лица, ответственные за планирование, недооценили угрозу со стороны танков противника и качество работы его артиллерии, несмотря на опыт операций, проводившихся ранее в районе оперативной базы Ке-Сань и вдоль ДМЗ, где концентрация артогня АСВ была весьма высокой.

И все же, невзирая на особенности рельефа местности, погоду, состояние дорог, сведения о противнике, невысокие боевые качества АРВ, несмотря на утрату стратегической и тактической внезапности, старт операции был дан. Ее разработчики знали, что в данном случае неприятель будет драться за самые жизненно важные для него объекты. Тем не менее они послали туда южновьетнамские войска, которым предстояло за три дня достигнуть Чепона и оставаться в зоне боевых действий в течение трех месяцев без подкреплений и замены<10>. Киссинджер очень сдержанно отзывается о планировании операции, когда пишет: “Главный промах в том, что, как показали события, план не имел ничего общего с реалиями Вьетнама”<11>.

Неминуемо возникает вопрос, перед которым бледнеют все остальные: почему генерал Крейтон Абраме, этот виртуоз штабных феерий и холодный прагматик, одобрил план и отправил его на рассмотрение своего и южновьетнамского руководства? И это при том, что никто не мог оценить шансы такого рода операции лучше Аб-рамса, опытнейшего военачальника и непревзойденного мастера танковой атаки. Кроме всего прочего, он прекрасно владел ситуацией и разбирался в особенностях ведения военных действий в Индокитае. Первый год своего срока во Вьетнаме Абраме львиную долю времени потратил на общение с гражданским и военным руководством Южного Вьетнама, и если кто-то и знал пределы возможностей, степень подготовленности и уровень дисциплины АРВ, так это Крейтон Абраме. Он отлично представлял себе мотивы, которыми руководствовался Тхиеу, этот вьетнамский ученик Макиавелли, видел некомпетентность Лама и других участников драмы со стороны АРВ.

Знал Абраме и врага. Командующий мог часами беседовать с офицерами разведки и разного рода специалистами и всегда глубоко вдумывался в ситуацию, складывавшуюся в стане противника, поэтому учитывал его возможности и мог предугадать реакцию. Наконец, Абраме уже в течение четырех лет работал по пятнадцать часов в сутки. Ничто не могло ввести его в заблуждение или оказаться для него неожиданным. И вместе с тем, по словам южновьет-намцев, все “задумывалось, организовывалось и проводилось при поддержке” КОВПЮВ<12>.

Абраме не объяснил причин, почему он высказался за операцию, а потому придется поразмыслить, чтобы вычислить его мотивы. Ну, прежде всего, есть разница во взглядах на ситуацию до и после случившегося. Постфактум обычно ясно все или почти все, но до того многое словно бы скрыто в тумане. Так же и в Лам-Сон 719, события в начале февраля выглядели совсем не так, как в конце марта. О том, какого мнения придерживались разработчики операции накануне дня “Д”, говорится в “Донесении о результатах боя”: “Было очевидно, в тот момент разведка США полагала, что наступление не встретит серьезного противодействия”<13>. Вот здесь находится один из ключей к разгадке. У Абрамса и его разведки имелись некоторые основания так думать, поскольку прежде за всю историю Второй Индокитайской войны коммунисты никогда не обороняли своих районов базирования. Так было и во время операций “CEDAR FALLS” и “JUNCTION CITY”, и в ходе рейда в Камбоджу. Поэтому, основываясь на прецедентах, Абраме и его штаб полагали, что противник бросит районы базирования № 604 и № 611.

Разумеется, они ошиблись в своих прогнозах — между упомянутыми выше акциями и Лам-Сон 719 имелась огромная разница. В тех случаях районы базирования имели для неприятеля большое, но не жизненно важное значение, а в 1971-м тропа Хо Ши Мина была единственным источником поступления всего необходимого войскам коммунистов в Южном Вьетнаме, на юге Лаоса и в Камбодже. Перерезав артерию на три месяца (до начала сезона дождей), АРВ нанесла бы сокрушительный удар по планам коммунистов развернуть в 1972-м в Южном Вьетнаме большое наступление. Лишение возможности в течение девяноста дней пользоваться тропой Хо Ши Мина стало бы настоящей катастрофой для северовьетнамцев, потому они неминуемо должны были попытаться отстоять район, употребив для этого все имевшиеся в их распоряжении силы.

Между тем, даже если Абраме и думал, что Лам-Сон 719 встретит серьезное противодействие, все равно у “старины Эйба” имелись основания поддержать операцию. Первое — время, которое имело не меньшее значение для США, чем для северных вьетнамцев. Абрамсу оно требовалось для достижения прогресса на пути вьет-намизации, а для этого надлежало нанести болезненный удар по противнику. Южный Вьетнам и Камбоджа были уже основательно зачищены, оставался один только Лаос.

Абраме, как прагматик, мог иметь и другой прицел. Даже если операция окажется не вполне успешной, все равно в ходе ее противник будет растрачивать людские и материальные ресурсы, терять инициативу, что даст американцам и союзникам выигрыш пусть не в два года или в год, а хотя бы в полгода. Ничего, если АРВ понесет потери, зато она приобретет необходимый опыт, к тому же, как, вполне возможно, рассуждал Эйб, лучше полууспех, даже частичный провал, чем ничего. Наверное, лучше всего об этом высказался Клаузевиц. Он писал:“...во время войны нам всегда следует стараться создать условия для одержания победы. Но это не всегда удается. Иногда, если нет ничего лучшего, приходится действовать вразрез с условиями... Поэтому даже тогда, когда шансы на успех против нас, мы не должны думать о нашем предприятии как о бессмысленном и невыполнимом, поскольку оно имеет смысл, если ничего лучшего нет и если мы не постараемся самым оптимальным образом распорядиться тем, что есть в наличии”<14>.

7 апреля, вскоре после того, как войска АРВ покинули Лаос, президент Никсон в телеобращении к народу заявил: “Сегодня я могу доложить вам, что вьетнамизация достигла цели”. Это — оруэлли-анская ложь чудовищных размеров{63}. Лам-Сон 719 продемонстрировала как раз обратное—то, что вьетнамизация не достигла цели. Она, безусловно, прогрессировала, но наступление показало, что до “достижения цели” еще далеко.

В июне 1971 года КОВПЮВ принял меры к исправлению недостатков. Для соединений и частей АРВ стали проводиться командно-штабные учения по овладению техникой координации наземных и воздушных операций и отработке совместных атак танков и пехоты. С подачи генерала Абрамса генерал Вьен назначил комиссию для разработки доктрины взаимодействия разных родов войск, предназначенную для условий Вьетнама. Так появилось “Руководство по применению доктрины объединенных родов войск”, которое получило одобрение в конце 1971-го. В преддверии появления документа генерал Абраме дал указание советникам оказать “энергичную поддержку введению новых тактических приемов”<15>.

Убедившись на опыте Лам-Сон 719, что северовьетнамские средние танки Т-54 превосходят огневой мощью легкие М-41, состоявшие на вооружении АРВ, КОВПЮВ перевооружил один южновьетнамский танковый батальон более тяжелыми американскими танками М-48{64}. Также один артиллерийский дивизион АРВ получил 175-мм самоходные орудия (САУ), чтобы иметь возможность на равных мериться силами с русскими 130-мм орудиями из арсеналов АСВ. Однако этого было явно недостаточно. Следовало укомплектовать танками М-48 все танковые батальоны АРВ, а кроме того, поставить нескольким дивизионам самоходной артиллерии смертоносные 175-мм САУ. Эпизоды с танками М-48 и 175-мм самоходными артиллерийскими установками обнажали значительную слабость вьетнамизации. На протяжении всей истории существования этого политического курса, перевооружение ВСРВ осуществлялось только в ответ на модернизацию оружия и технических средств и усовершенствование тактических приемов АСВ. Поэтому АСВ всегда следовала хотя бы на один шаг впереди ВСРВ. Вьетнамизация являлась типичным примером того, когда всего “слишком мало” и всё “слишком поздно”.

Не все нарекания по итогам Лам-Сон 719 должно относить на счет одних лишь сухопутных войск Южного Вьетнама. Спустя годы, анализируя Лам-Сон 719, генерал Хинь напишет: “1-я воздушная дивизия вьетнамских ВВС не играла заметной роли в обеспечении непосредственной поддержки на поле боя силам I корпуса. Участие ее и вклад в общее дело были весьма и весьма скромными даже по меркам ВСРВ”<16>. Фактически южновьетнамские ВВС не играли никакой роли в Лам-Сон 719. Этот факт иллюстрирует огромную разницу между тем, когда кто-то думает, что у него есть тактическая авиация, и тем, когда она у него действительно существует. Возникала масса сложностей с подготовкой личного состава, оснащением и поддержанием в рабочем состоянии материально-технической части ВВС и ВМФ Южн'ого Вьетнама, с которыми не могли сравниться даже проблемы АРВ.

Программа умиротворения, которую южные вьетнамцы рассматривали как часть вьетнамизации, продолжала идти от успеха к успеху, как и в 1969 и 1970 гг. На конец 1971 года, по оценкам СОДС, до 97 процентов деревень и сел Южного Вьетнама считались либо полностью, либо относительно безопасными<17>. Как всегда, скептики оспаривали не только точность данных, но и саму суть вопроса. Официальные лица, задействованные в пацификации, отмечали, что, даже если сведения верны, они показывают только успехи в подавлении неприятеля и лишения его позиций на территории страны, а не изменение отношения народа к правительству. По мнению этих сомневающихся, отчеты СОДС не отражали роста усталости гражданских и военных от конфликта, что побуждало людей искать прибежища где-то между двумя противоборствующими сторонами и порождало в них нежелание предпринимать что-либо против Вьет-конга. Вместе с тем, если сравнить пацификацию с остальными “осями” машины американской политики во Вьетнаме, можно смело заключить: программа умиротворения в 1971-м делала успехи.

Два явления продолжали подрывать усилия США во Вьетнаме: деморализация военнослужащих и пацифисты. Трудно сказать, до какой черты докатилось моральное падение личного состава сухопутных сил Соединенных Штатов в 1971-м. Есть, однако, все основания считать, что в этом году положение было еще хуже, чем в 1969 и 1970 гг., хотя казалось, дальше вроде бы уже некуда. Количество заседаний общих и специальных военно-полевых судов (рассматривавших серьезные преступления) во Вьетнаме в 1971-м выросло (в пересчете на количество военнослужащих) по сравнению с 1969-м на 26 процентов и на 38 процентов по сравнению с 1970-м. В 1971 году отмечалось 1,75 случаев “фрэггинга” (нападений на офицеров и сержантов) на 1000 человек, при 0,35 в 1969-м и 0,91 в 1970-м. Что же касается правонарушений, связанных с неподчинением, бунтами и отказом от выполнения правомерных приказов, то в пересчете на 1000 военнослужащих оно составляло в 1969-м — 0,28, в 1970-м — 0,32, а в 1971-м — 0,44 человек. Возрастало число случаев дезертирства и уходов в “самоволку”.

Но главной проблемой в 1971-м стала наркомания. В армии число преступлений, связанных с применением наркотиков, преимущественно героина, увеличилось с 1146 в 1970-м до 7026 в 1971-м — почти в семь раз. Рост этот выглядел особенно пугающим, если учесть, что численность военнослужащих во Вьетнаме сократилась с 404 000 человек в 1970-м до 225 000 в 1971-м. Фактически, в пересчете на равное количество военнослужащих, прием наркотиков вырос в 1971-м по сравнению с 1970-м в пятнадцать раз.

Вместе с тем статистика не отражает всей полноты картины. Начиная с 1970-го изменилось отношение к людям, принимающим наркотики. Если изначально они рассматривались как преступники, то с конца 1970 года военное руководство стало считать наркоманов не преступниками, а больными людьми, которым необходима помощь. Поэтому, тогда как в 1969 и 1970 гг. солдаты старались скрывать свою зависимость, в 1971-м они все чаще признавались в этом, чтобы, избежав наказания, отправиться калечение. Даже если взять такое “упреждение”, все равно совершенно очевидно: в начале семидесятых наркомания начинала принимать характер эпидемии.

Конечно, с подобной проблемой сталкивались не только в армии. В 1971-м командование морской пехоты считало, что от 30 до 50 процентов личного состава имеет тот или иной опыт “общения” с наркотиками<18>. В корпусе МП США продолжали считать “токсикоманию” преступлением, но последний командующий морскими пехотинцами во Вьетнаме, генерал-майор Алан Дж. Армстронг, фактически пошел против официальной политики и ввел ту же систему, что и в армии. Наркомания стала настолько серьезным явлением среди военнослужащих во Вьетнаме, что привлекла к себе внимание президента. 18 июня 1971 года министр обороны направил командованиям всех родов войск послание, в котором предписывал немедленно обратить внимание на проблему.

Невыполнение долга принимало коллективный характер на уровне малых и даже крупных подразделений. Количество случаев выполнения заданий по принципу “искал-искал и не нашел” росло. Преступная халатность стала едва ли не каждодневным явлением. В дивизии “Америкал”{65} произошел случай, когда пятьдесят “саперов-подрывников” АСВ захватили ЛГОП, охраняемую 250 военнослужащими, из которых тридцать погибли и восемьдесят два получили ранения. Генерал Вестморленд, вспоминая об этом происшествии в своих записках, называет его “...типичным случаем невыполнения служебного долга, когда солдаты допускают преступную небрежность, а офицеры не предпринимают соответствующих мер для исправления положения”<19>. Министру по делам армии пришлось применять дисциплинарные взыскания к двум генералам и еще четырем офицерам в дивизии.

Некоторое снижение боевого духа и дисциплины в 1969-м к 1971 -му превратилось, пользуясь ставшим модным тогда термином, в “кризис командования”. 19 июля 1971 года генерал-лейтенант У. Дж. Маккэффри, командовавший тогда всеми формированиями армии США во Вьетнаме, подготовил доклад о состоянии дел с дисциплиной и моралью в армейских частях, где признавал, что “дисциплина среди командиров в целом серьезно упала, но не достигла еще критического уровня...”<20>. Кадровый офицер морской пехоты в отставке Роберт Д. Хейнл в статье, опубликованной в “Детройт ньюс” в июне 1971-го, писал: “Все свидетельствует о том, что наша армия во Вьетнаме находится на грани крушения. Целые подразделения избегают встречи с неприятелем или отказываются идти в бой, рядовые под воздействием наркотиков убивают офицеров и сержантов и пребывают в подавленном или возбужденном и близком к мятежу состоянии”<21>. По всей видимости, правда лежит где-то между умеренным Маккэффри — “упала, но не достигла еще критического уровня” — и “бьющим в набат” Хейнл ом — “находится на грани крушения”.

Многие возглавляемые опытными командирами воинские части армии и морской пехоты честно и хорошо выполняли свой долг. Армейские соединения в Соединенных Штатах продолжали делать свою работу. К 1971-му отборные американские войска в Европе, на протяжении многих лет “обираемые” из-за необходимости посылать солдат во Вьетнам, начали восстанавливаться в плане профессионализма. У Вооруженных сил США здоровое начало, время от времени их может “покачивать”, однако, как поется в солдатской песне, они “идут и идут себе дальше”. В преддверии перехода к добровольной службе и накануне полного выхода американских войск из непопулярной и невыигрышной войны все вновь должно было измениться к лучшему.

Лам-Сон 719 спровоцировала новую вспышку движения пацифистов, полку которых все прибывало и прибывало. К либералам, левакам и опасавшимся призыва студентам присоединились две новых группы. Первая из них, коалиция черных и латиносов, выступала против войны не только и не столько по соображениям ее аморальности, но прежде всего потому, что во Вьетнам утекали огромные средства, отвлеченные, таким образом, от выполнения социальных программ. Вторую группу составляли вьетнамские ветераны, настроенные против войны, но придерживавшиеся различных взглядов. Одни являлись, по определению научного социалиста Джона Мюллера, “убежденными” и не поддерживали войну вне зависимости от национальной политики. Другие, так называемые “последователи”, вели себя сообразно ситуации—“реагировали как “ястребы”, если президент прибегал к силовым воздействиям, и как “голуби”, если он искал способа свернуть боевые действия или вступить в переговоры”<22>. Никсон, концентрировавший усилия на вьетнамизации, выводе войск и переговорах, обращал все больше и больше “последователей” в “голубей”. Вместе с тем каждый угодный им шаг президента только растравлял аппетиты пацифистов. В результате стараний СМИ, освещавших события Лам-Сон 719, и роста недовольств бесконечной, не приводящей ни к каким улучшениям борьбой уровень поддержки войны в народе в апреле 1971-го достиг рекордно низкой отметки.

Демократы в конгрессе с радостью принялись разыгрывать антивоенную карту. В конце марта 1971-го демократическая палата приняла резолюцию с призывом прекратить участие США в делах Индокитая к 1 января 1973 года. В верхней палате сенатор Макго-верн представил в комиссию по международным отношениям билль о выходе американцев из конфликта в Индокитае к 31 декабря 1971 -го. Документ принял форму поправки к закону о призыве на военную службу. 16 июня сенат забаллотировал поправку. Но “голуби” не складывали оружия. 22 июня сенат одобрил поправку Мэнсфилда, которой предписывался вывод всех американских войск из Вьетнама в течение девяти месяцев после ее принятия. Позднее формулировку подкорректировали, заменив “в течение девяти месяцев” на “в ближайший осуществимый срок”<23>.

Пока демократы в конгрессе искали способа подвести подкоп под военную политику президента и лишить его аргументов в переговорном процессе, активисты антивоенных движений созывали на улицы толпы протестующих. 24 апреля лидеры пацифистов организовали две массовых демонстрации — одну в Сан-Франциско, в которой приняло участие 150 000 человек, а другую в Вашингтоне, где собралось 200 000. Члены движения “Вьетнамские ветераны против войны” на демонстрации в Вашингтоне шествовали вместе с Кореттой Кинг (вдовой Мартина Лютера Кинга) и группами леваков с их предводителями, Абнером Миквой и Беллой Абцуг. Тысячи протестующих прошли маршами и по другим городам Соединенных Штатов, требуя положить конец войне и вывести американские войска из Вьетнама.

Еще более масштабная демонстрация намечалась в Вашингтоне на 2 мая. Люди, собиравшиеся принять в ней участие, клялись, что “скинут правительство”. Однако 1 мая, не дожидаясь выполнения угроз, правительственные силы разгромили палаточный лагерь на реке Потомак, где размещались 10 000 демонстрантов. На следующий день те перегруппировались и 3 мая развернули кампанию по блокированию дорог и “чистке” Вашингтона. Полиция разогнала демонстрантов, в конечном итоге 12 000 человек было арестовано и помещено на тренировочном стадионе футбольной команды “Вашингтон Рэдскинс”. Многие из задержанных лиц вскоре получили свободу, но властям удалось перебить хребет акции. Несмотря на это, пацифисты продолжали пользоваться огромным влиянием на протяжении всего 1971 года.

Косвенно операция Лам-Сон 719 повлияла и на переговорный процесс, “лежавший в руинах” с октября 1970-го. Генри Киссинджер решил, что теперь, возможно, созрел момент попытать счастья на дипломатическом поле боя. Он рассуждал так: скорее северные вьетнамцы предпочтут договориться, чем станут дожидаться очередных вылазок в их районы базирования.

Президент начал новую “военную кампанию переговоров” с артподготовки— произнес в апреле 1971-го серию речей, в которых говорил о продолжении вывода американских войск из Вьетнама и повторял мирные предложения октября 1970-го. Наступление Соединенных Штатов на дипломатическом фронте началось 31 мая 1971 года, когда Киссинджер встретился в Париже с Ле Дук Тхо. То, что не только встречи, но и сами переговоры проводились в обстановке секретности, позднее создало администрации серьезные проблемы с конгрессом и со СМИ.

31 мая Киссинджер выдвинул несколько предложений, надеясь заинтересовать ими северовьетнамское руководство. Он вновь озвучил предложение от 8 октября 1970-го о том, что США не настаивают на удалении войск АСВ из Южного Вьетнама. Киссинджер надеялся поддеть хитрых северных вьетнамцев на этот крючок, и, как показало будущее, в своих расчетах он не ошибся, поскольку эта уступка в сочетании с выводом войск США создала условия для изменения позиции коммунистов в отношении переговоров. Киссинджер высказался за немедленный обмен военнопленными и выразил от имени Соединенных Штатов готовность установить крайний срок ухода американских войск из Вьетнама. Он предложил прекращение огня, которое должно было сопровождаться отказом северных вьетнамцев от дальнейшей инфильтрации их вооруженных формирований в Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджу.

К полному удивлению Киссинджера, Ле Дук Тхо отверг предложения Соединенных Штатов. По мнению подозрительных вьетнамцев, предложение не гарантировало возможности АСВ остаться в Южном Вьетнаме<24>. Коммунисты не согласились с последовательностью событий, поскольку вывод войск следовал за обменом пленными и прекращением огня, в результате чего северные вьетнамцы лишались мощных средств давления на переговорах<25>. Кроме всего прочего, предложения Киссинджера не понравились коммунистам, поскольку в них не шло речи о политическом будущем Южного Вьетнама, или, иными словами, о роспуске правительства Тхиеу Соединенными Штатами. Однако в поведении северных вьетнамцев появилось нечто новое, что намекало на возможность приступить наконец-таки к настоящим переговорам.

По просьбе Ханоя следующая встреча Киссинджера и Ле Дук Тхо была назначена на 26 июня, и на ней коммунисты выдвинули девять их собственных встречных предложений, причем семь из девяти Киссинджер рассматривал как вполне приемлемые. Вместе с тем он оставил за чертой требование Ханоя о репарациях и о “прекращении оказания поддержки режиму Тхиеу — Ки — Кхиема, с тем чтобы в Сайгоне было создано новое правительство”<26>. Последнее — политическое будущее Южного Вьетнама — являлось неизменным камнем преткновения в ходе всех прочих попыток договориться. Тем не менее, на фоне общей истории переговоров, в данном случае отмечался все же осязаемый прогресс.

1 июля, когда Киссинджер приготовился было начать “торговлю” с Ханоем по выдвинутым им девяти требованиям, ему “воткнула нож в спину” мадам Нгуен Тхи Бинь, министр иностранных дел Временного революционного правительства (ВРП), публично выступившая со своим планом из семи пунктов. Несмотря на многие параллели, свойственные планам Северного Вьетнама и ВРП, последний полностью противоречил варианту Ле Дук Тхо, где обмен военнопленными увязывался с выводом американских войск. Киссинджер, естественно, выразил удивление и поинтересовался у Ле Дук Тхо, имеет ли еще силу его схема действий. Тот ответил утвердительно. Тогда Киссинджер воспринял ход мадам Бинь как средство оказания давления на США на переговорах с Ле Дук Тхо. Короче говоря, коммунисты хотели договариваться тайно, в то же время оставляя себе лазейку для давления на общественное мнение в Соединенных Штатах<27>.

Недавно, однако, вышла на свет информация, которая вызывает сомнение в том, что коммунисты действительно строили такого рода козни. В своей книге Труонг Нгу Танг, бывший министр юстиции ВРП, теперь живущий в изгнании, дает детальное описание яростных политических споров между северными вьетнамцами и южновьетнамским ВРП<28>. Возможно, ВРП вмешался в игру без одобрения или даже без уведомления своих северных патронов. Так или иначе, план мадам Бинь сработал. Конгресс и СМИ, ничего не знавшие о тайных переговорах Киссинджера и Тхо, принялись наперебой упрекать администрацию в нежелании серьезно обсуждать предложения Бинь. Таким образом, правительству (которое не могло открыть причину своей реакции на инициативу ВРП) пришлось поплатиться за пристрастие к закулисным играм.

Тем временем северные вьетнамцы продолжали демонстрировать интерес к настоящим (то есть к тайным) переговорам. Киссинджер встретился с Тхо 12 июля, и после обмена “любезностями” по поводу двух из девяти предложений коммунистов оба занялись серьезным делом, так как по остальным семи пунктам вполне можно было прийти к взаимному решению. Киссинджер считал, что по вопросу о репарациях тоже можно найти компромисс, в конце концов, н. президент Никсон, и президент Джонсон заявляли о намерениях США пожертвовать средства на восстановление Индокитая, в том числе и Вьетнама. Сложности вызывало не само требование коммунистов, а форма, в которой оно высказывалось. Последний пункт — роспуск правительства Тхиеу — не устраивал США ни под каким видом. На этом заседание завершилось, однако стороны условились встретиться 26 июля.

26 июля участники переговоров продолжили конструктивные беседы по всем пунктам, за исключением того, который касался правительства Тхиеу. На нем все опять застопорилось. 16 августа в Париже состоялась еще одна встреча, но ключевой вопрос относительно политического будущего Южного Вьетнама не позволил достигнуть прогресса. 13 сентября по желанию северных вьетнамцев состоялось еще одно заседание, продлившееся два часа и закончившееся ничем. Переговоры на очередном витке зашли в тупик. Сторонам очень по-разному виделась проблема. Коммунисты не сомневались, что рано или поздно американцы во имя достижения мира пожертвуют правительством Тхиеу. Вместе с тем именно этого-то Никсон делать и не собирался. Киссинджер же считал, что и по этому пункту можно прийти к какому-то компромиссу, не доводя дело до роспуска существующей администрации Южного Вьетнама. 13 сентября ситуация на переговорах показала, что обе стороны заблуждались, по крайней мере в 1971-м.

В этом году отмечалась еще одна судорожная попытка договориться. Киссинджер попробовал поискать способ решения проблемы в области так не дававшего покоя коммунистам политического будущего соседней страны и предложил “провести президентские выборы через полгода после подписания окончательного договора. Организацией выборов могла заняться специальная комиссия, которая бы включала в себя представителей коммунистов и проходила под присмотром международных наблюдателей. За месяц до выборов Тхиеу подал бы в отставку, а исполнение функций главы государства взял бы на себя председатель южновьетнамского сената”<29>. Предложение в письменном виде поступило в распоряжение северовьетнамской делегации в Париже. Назначив встречу на 20 ноября, северные вьетнамцы 17 ноября отказались от договоренностей, оставив без комментария предложение Соединенных Штатов. Таким образом, переговоры в 1971-м, несмотря на появившуюся было надежду, вновь провалились.

Трудно сказать, что делало северовьетнамцев такими неподатливыми. Существует мнение, что все маневры коммунистов в 1971-м являли собой классический пример “заговаривания зубов перед новым ударом”, то есть имели целью закамуфлировать приготовления к наступлению 1972 года. Министр юстиции ВРП Танг подтверждает эту точку зрения: “Тем временем в Париже Ле Дук Тхо занимался "заговариванием зубов" Генри Киссинджеру для того, чтобы по возможности дольше прикрывать шаги, реально предпринимаемые на пути войны, скрывать подготовку к кампании очередного сухого сезона на Юге”<30>. Далее Танг объясняет упрямство северных вьетнамцев в отношении роспуска правительства Тхиеу, называя это “уловкой”, направленной на намеренное затягивание переговоров.

Есть и другое мнение о том, что коммунисты действительно хотели договориться, однако обстоятельства складывались так, что Ханою приходилось стоять на своих бескомпромиссных позициях. Киссинджер считает, что положение дел в США давало коммунистам основания рассчитывать, что в конце концов они смогут добиться роспуска правительства Тхиеу, то есть фактически капитуляции Америки. Потянуть время требовала и военная ситуация. Положение в Южном Вьетнаме для АСВ складывалось очень незавидное — она не могла достигнуть сколько-нибудь заметных успехов. Тем временем политика умиротворения успешно претворялась в жизнь. Все это ослабляло на переговорах позиции коммунистов, которым такая расстановка сил представлялась нетерпимой. Кроме того, Ле Зуан и иже с ним все еще хотели побросать кости в военной игре. Лам-Сон 719 показала северовьетнамцам, что у них есть шанс разбить войска ПЮВ на поле боя, даже при наличии у АРВ американской поддержки с воздуха, а значит, они могли надеяться взять сразу все одним махом — наступлением весной 1972 года.

В конце 1971 года в воздухе запахло предстоящим крупным наступлением АСВ. На исходе декабря 1970-го и в январе 1971-го Политбюро созвало ЦК ПТВ на 19-е пленарное заседание, что означало: готовится принятие какого-то серьезного решения. Партия Лао-донг вновь декларировала приоритет победы в войне над экономическими преобразованиями. Заявление означает, что в старом споре между “северной” и “южной” фракциями вновь взяли верх южане, однако никаких документальных подтверждений данному соображению не имеется.

19-й пленум принял судьбоносное решение о вторжении в Южный Вьетнам и развертывании там крупномасштабного наступления в 1972 году с целью одержать военную победу над противником. Вскоре после завершения работы пленума Ле Зуан отбыл в Москву за вооружениями, необходимыми для претворения в жизнь планов предстоящей кампании. Начиная с весны 1971-го, грузовики, танки Т-54, ракеты класса “земля — воздух”, истребители МИГ-21, 130-мм орудия, 130-мм минометы, зенитные установки SA7, предназначенные для стрельбы с плеча и наводящиеся по тепловому излучению, а также запчасти ко всей этой технике и оружию, боеприпасы и ГСМ рекой текли в Северный Вьетнам и оттуда струились на Юг по тропе Хо Ши Мина.

Итак, в конце 1971-го, когда вновь зашли в тупик переговоры, к северу от ДМЗ стали концентрироваться живая сила и тяжелое вооружение АСВ. Генерал Абраме и Объединенный комитет предлагали нанести бомбовый удар по скоплениям неприятеля, но Никсон не разрешил. Наконец, когда коммунисты отказались от встречи с Киссинджером 20 ноября, а несколько дней спустя обстреляли Сайгон (вновь нарушив “неписаные соглашения”), президент отдал приказ о бомбардировках объектов южнее 20-й параллели. Он ограничил период проведения рейдов сроками с 26 по 30 декабря, когда студенческие кампусы пустовали. В связи с этим можно сделать вывод, что к тому времени пацифисты контролировали не только политику и стратегию ведения войны, но определяли тактику и время проведения боевых операций. Уловка Никсона не принесла особых выгод. Пацифисты подняли вой до небес, по словам самого президента, “немедленно и громогласно”<31>. Диссиденты кричали, что Никсон “расширяет войну” и “стремится одержать военную победу”. Довольно курьезные заявления со стороны граждан воюющей страны. Все это было бы смешно, если бы не пагубное влияние, оказываемое таким нелепыми заявлениями на государственную политику. Ни Никсон, ни Киссинджер не “расширяли войну” и не стремились одержать военную победу, это было целью Ле Зуана, Зиапа и четырнадцати дивизий АСВ, солдаты которых передергивали затворы автоматов и нажимали на акселераторы, заставляя грозно рычать двигатели танков.

1. Col. Hoang Ngoc Lung, Strategy and Tactics, Indochina Monographs (Washington, D.C.: U.S. Army Center of Military History, 1980), p. 73.

2. Kissinger, White House Years, p. 1005.

3. Maj. Gen. Nguyen Duy Hinh, Lam Son 719, Indochina Monographs (Washington, D.C.: U.S. Army Center of Military History, 1979), p. 79.

4. U.S. XXIV Corps, After-Action Report, Lam Son 719, 1 April 1971, p. 90.

5. Nixon, Memoirs, p. 499.

6. Hinh, Lam Son 719, p. 140.

7. Ibid.

8. David Fulghum, Terrence Maitland, et al. The Vietnam Experience. South Vietnam on Trial Mid 1970 to 1972 (Boston, MA: Boston Publishing Co., 1984), p. 91.

9. Gen. William W. Momyer, USAFAir Power in Tftree Wars (WWII, Korea, Vietnam) (Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1978), pp. 321-324.

10. Message, MACV to CJCS and CINCPAC, DTG141435Z February 1971.

11. Kissinger, White House Years, p. 992.

12. Lung, Strategy and Tactics, p. 40.

13. U.S. XXIV Corps, After-Action Report, p. 2.

14. Clausewitz, Principles of War, pp. 12-13.

15. Collins, Development, pp. 109-110.

16. Hinh, Lam Son 719, p. 155.

17. Tho, Pacification, p. 165; Hinh, Vietnamization, p. 83.

18. Lt. Col. Charles R. Shrader, ed. Proceedings of the 1982 International Military History Symposium, ' "The Impact of Unsuccessful Military Campaigns on Military Institutions, 1860—1980" A submission by Mr. Jack Shulimson and Maj. Edward F. Wells, U.S.M.C. “First In; First Out: The Marine Experience in Vietnam, 1965-1971” (Washington, D.C.: U.S. Army Center of Military History, 1984), p. 286.

19. Westmoreland, Soldier, p. 447.

20. Lewy, America, p. 154 (Quoting a memo from CG USARV to army commanders, 19 July 1971, pp. 1-2).

21. Lewy, America, p. 154.

22. John Mueller, “A Summary of Public Opinion and the Vietnam War.” Vietnam as History (Washington, D.C.: University Press of America, 1984), Appendix 1.

23. Fanning, Betrayal pp. 85-86.

24. Seymour M. Hersh, The Price of Power, Kissinger in the Nixon White House (New York: Summit Books, 1983), pp. 428A29.

25. Tad Szulc, The Illusion of Peace, Foreign Policy in the Nixon Years (New York: Viking Press, 1978), p. 392.

26. Kissinger, White House Years, p. 1023.

27. Kalb and Kalb, Kissinger, p. 181.

28. Tang, Vietcong Memoir, pp. 186-200.

29. Kissinger, White House Years, p. 1039.

30. Tang, Vietcong Memoir, p. 194.

31. Nixon, Memoirs, p. 584.


Дальше







Hosted by uCoz