 |  |
| |
Глава 9. Штурм Дьен-Бьен-Фу с воздуха начался в 10.35 20 ноября 1953 года, когда бойцы 6-го колониального парашютного батальона (6-го ВРС, BataiUon de Parachutistes Coloniaux) стали приземляться в зоне выброски “NATASHA”, расположенной в 200 метрах к северу от деревни{60}. Практически одновременно приступил к десантированию 2-й батальон 1-го егерского парашютного полка (II/1RCP, Chasseurs Parachutisles), район выброски которого, “SIMONE”, находился в 600 метрах к югу. Вместе с 1I/1RCP высаживалось командное звено тактических сил — управление 1-й воздушно-десантной группы. Задача этой группы состояла в том, чтобы очистить Дьен-Бьен-Фу от противника и установить контроль над небольшой грунтовой взлетно-посадочной полосой к северу от деревни. Оба штурмовых батальона были ударными частями экспедиционного корпуса, командовали десантниками два выдающихся старших офицера, батальонные шефы Бижар (6-й ВРС) и Брешиньяк (II/1RCP){61}. Итак, французы запустили “первую команду”. Противник отреагировал быстро и эффективно. В Дьен-Бьен-Фу находился штаб элитного 148-го отдельного пехотного полка Вьетминя, закаленного в боях и в основном укомплектованного представителями горных племен. В день высадки французов в Дьен-Бьен-Фу находился только 910-й батальон из состава 148-го полка. Французы знали заранее, что у противника в деревне всего один батальон, однако не догадывались, что там же занимаются боевой подготовкой минометная рота, артиллерийская батарея из 351-й (тяжелой) дивизии и рота пехоты из 320-й дивизии. Когда началась выброска, бойцы Вьетминя находились па полевых учениях поблизости от деревни. Коммунисты, немедленно открыв стрельбу по парашютистам 6-го ВРС, поразили нескольких из них в воздухе, а тех, кто приземлился, прижали к земле огнем. Ситуация для французов еще больше осложнилась из-за обычного при десантировании беспорядка. Части были разбросаны, две роты из батальона Бижара приземлились мимо цели, а рация разбилась. Однако 6-й ВРС состоял из закаленных ветеранов, и Бижар постепенно обрел контроль над батальоном. В 12.15 в воздухе появился маленький французский самолет-наблюдатель. Используя машину как радиорелейную станцию, Бижар начал вызывать на помощь кружившие над головой бомбардировщики В-26{62}. При содействии 1-го ВРС, высадившегося в зоне “NATASHA” во второй половине дня, 6-му ВРС удалось выбить с позиций коммунистов, которые отошли к югу. Предполагалось, что II/1RCP приземлится в районе выброски “SIMONE” и заблокирует Дьен-Бьен-Фу с юга, однако батальону не удалось справиться с задачей. Части его рассеялись и также утратили свои рации. В результате бойцам Въетмиия удалось ускользнуть, воспользовавшись для прикрытия густым кустарником, которым порос берег реки Намъюм. Первый день операции прошел для французов успешно. Им удалось выполнить задание, несмотря на хаос в начале операции — обычное дело при десантировании, — они понесли сравнительно небольшие потери: одиннадцать человек убитыми и пятьдесят два ранеными. Парашютисты захватили документы 148-го полка и насчитали в деревне и вокруг нее по крайней мере девяносто трупов коммунистов. Вдень “Д” + 1 (21 ноября) французы выбросили на плацдарм воздушно-десантную группу, состоявшую из еще двух парашютных батальонов — 1-го иностранного (1-го ВЕР, Bataillon Etranger de Parachutistes) и 8-го ударного (8-го ВРС, Bataillon de Parachutistes de Choc), один артиллерийский дивизион, а также командование всей операции во главе с генералом Жиллем{63}. В этот же день французы начали сбрасывать тяжелое снаряжение в зоне “OCTAVIE”, находившейся в 300 метрах к юго-западу от Дьен-Бьен-Фу. День “Д” + 1 заслуживает упоминания и еще по одной причине, одновременно и любопытной, и вызывающей разные толки. 21 ноября Коньи дал пресс-конференцию в Ханое, где говорил о многих вещах: о партизанах, о положении дел в дельте и, конечно, о воздушно-десантной операции в Дьен-Бьен-Фу. В отношении последней он заявил: “Если бы укрепленный лагерь в На-Сане был на колесиках, я бы перекатил его в Дьен-Бьен-Фу еще пять месяцев назад”<1>. Обескураживающее заявление из уст человека, за несколько дней до операции бурно возражавшего против ее проведения. Странность и, если хотите, причудливость такого странного “разворота” в том, что изречение Коньи вовсе не означало, что теперь он за операцию. Просто он высказался так из необходимости заявить о своей солидарности с воинами, сражавшимися под Дьен-Бьен-Фу, а также в знак лояльности Наварру. Что, безусловно, странно, так это то, что теперь Коньи ратовал за создание дальнего плацдарма с взлетно-посадочной полосой в Дьен-Бьен-Фу — а как еще понимать слова о “перекатывании” лагеря из На-Сана? — хотя сам Наварр, по всей видимости, еще окончательно не свыкся с этой идеей. Наварр (и другие) припомнят заявления, сделанные 21 ноября Коньи, когда придет время делить ответственность за поражение. Вдень “Д” + 2, то есть 22 ноября, в зоне выброски “NATASHA” приземлился шестой и последний парашютный батальон, 5-й вьетнамский (5-й BPVN, Bataillon de Parachutistes Vietnamiens){64}. Парашютисты привели в порядок полосу и подготовили ее к приему небольших воздушных судов, вырыли легкие полевые укрепления и отправили дозоры и аванпосты к первой линии на горной гряде Пока все шло хорошо{65}. На исходе ноября, когда французы консолидировались в Дьен-Бьен-Фу, Зиап приступил к ответным действиям. Он ожидал от противника чего-то подобного, но из-за режима секретности, которая окружала приготовления к операции, не знал точного времени и места. Из-за утечек информации он тем не менее давно уже знал, что Наварр предпримет попытку защитить Лаос. Зиап предвидел, что предпринятое 27 октября движение 316-й дивизии Вьетминя к северо-западу заставит французов послать в данный район какие-то силы. Зиап мог предполагать, что реакция Наварра на северо-западе Вьетнама будет зависеть от степени угрозы со стороны коммунистов. Если она окажется незначительной, Наварр попытается удержать и Дьен-Бьен-Фу и Лай-Чау, но с возрастанием опасности, как мог предвидеть Зиап, Наварр откажется от Лай-Чау и будет защищать Дьен-Бьен-Фу. Если же угроза Вьетминя станет максимальной, Наварр укрепится в Дьен-Бьен-Фу и примет решающий бой или же постарается отвести французские части назад в дельту. Как считал Зиап, первейшей его задачей становилось создание максимальной угрозы Дьен-Бьен-Фу и Лай-Чау. Соответственно, он приказал 148-му полку (находившемуся в том районе) и 316-й дивизии (уже двигавшейся в северо-западном направлении) атаковать Лай-Чау. В то же самое время (24 ноября) он приказал 308-й, 312-й и 351-й (тяжелой) дивизиям ускоренным маршем выступить из Вьет-Бака к Дьен-Бьен-Фу. Благодаря радиоперехватам французских связистов, о содержании приказов Зиапа сразу же стало известно Коньи. Относительно того, какова была численность сил, продвигавшихся к Дьен-Бьен-Фу, возникли сомнения. Во-первых, целиком ли выступили дивизии, или же к деревне идут лишь некоторые части из их состава? Во-вторых, когда дивизии (или их части) прибудут в Дьен-Бьен-Фу? Дать ответ на последний вопрос было проще, чем на первый. Взяв в расчет время и расстояние, офицеры разведки Коньи сделали вывод, что 316-я дивизия может достигнуть Дьен-Бьен-Фу к 6 декабря, 308-я — к 24 декабря, 351-я — к 26 декабря, а 312-я — к 28 декабря. Между тем 25 ноября не существовало способа вычислить размеры направлявшихся к плацдарму сил противника. Коньи и его разведка считали, что Зиап двинул к Дьен-Бьен-Фу дивизии в полном составе, но Наварр и Бертей сходились на том, что туда посланы лишь их части. Коньи основывал свои выводы на перехваченном по радио прикаазе, предписывавшем вьетминьским инженерам подготовить мост и паромную переправу, с помощью которых за одну ночь Красную реку могли бы перейти 6 000 человек<2>. Наварр, однако, полагался на более обоснованные, как представлялось ему, соображения относительно неспособности коммунистов осуществлять в районе Дьен-Бьен-Фу тыловую поддержку четырех полных дивизий, а потому считал, что Зиап не станет стягивать к деревне такие большие силы. В действительности же Наварр и его штаб тешили себя надеждой, что радиосообщения Вьетминя, по всей вероятности, являлись частью кампании дезинформации, направленной на прикрытие крупной атаки, запланированной Вьетминем в дельте, или были попыткой соблазнить французов идеей напасть на якобы оголенный Вьет-Бак, где их будет ждать засада. 29 ноября 1953 года произошли три события, в значительной мере определившие поражение французов в Дьен-Бьен-Фу. Первым стало появление статьи в шведской газете “Экспрессен”. В ней содержалось нечто вроде интервью с Хо Ши Мином, который в одном из своих ответов сообщил, что готов идти на переговоры о заключении перемирия с правительством Франции при условии, что оно проявит искреннюю готовность обсуждать подлинную независимость Вьетнама. Интервью ошеломило французов и лидеров прочих западных демократий, считавших (и небезосновательно), что время работает на Вьетминь. Между тем Наварр держался противоположного мнения. Он догадывался, что Хо и Зиап знали о его планах, в результате реализации которых к концу 1954 года у французов могли появиться мобильные силы, не уступающие по численности подвижным войскам Вьетминя и плюс к тому способная наконец сражаться Национальная вьетнамская армия. Наварр, по всей видимости, переоценивал перспективы и то впечатление, которое производили на противников его замыслы. Конечно, в 1954-м Хо и Зиап не могли начисто сбрасывать со счетов возможность роста боеспособности французских войск, к тому же, Вьетминьцев подталкивали к переговорам СССР и Красный Китай. Они испытывали все возрастающую тревогу относительно путей решения корейской проблемы новым президентом США, Дуайтом Эйзенхауэром, и стремились к прекращению конфронтации в Азии вообще, в том числе и в Индокитае. Вне зависимости от мотивов, побуждавших руководителей Вьетминя договариваться с противником, заявление Хо говорило о появлении нового и довольно угрожающего фактора в том, что касалось баланса сил в Индокитае. Противоборствующие стороны понимали, что любые договоренности, которых удается достигнуть за столом переговоров, есть лишь отражение реального расклада сил на полях сражений, а потому тот, кто добьется больших результатов там, и будет диктовать условия. Заявление Хо, кроме всего прочего, лишало смысла долгосрочные программы как коммунистов, так и французов. Если есть надежда к середине 1954-го достигнуть каких-то договоренностей, то ни Наварру, ни Зиапу нет нужды наращивать силы и создавать войска, которые предполагается использовать в будущем. У противников появлялся дополнительный стимул одержать решительную победу, в особенности у Зиапа, владевшего инициативой и могущего позволить себе не считаться с потерями из опасения настроить против себя общественное мнение. Сделанным заявлением Хо невольно или намеренно приоткрывал карты, лежавшие на покерном столе Индокитая. В тот же день произошло второе событие, способствовавшее поражению французов. Наварр в сопровождении Коньи впервые посетил дальний плацдарм, вручив Croix de Guerre некоторым парашютистам, заслужившим награды в ходе высадки 20 ноября. Чем больше Наварр осматривал окрестности, тем больше ему там все нравилось. В долине было достаточно места для маневра, в частности для применения легких танков, которые предполагалось сбросить на парашютах по частям и собрать на месте. Дьен-Бьен-Фу позволял французам организовать “кавалерийские действия” — серию комбинированных ударов силами танков и пехоты по вьетминьцам, угрожавшим плацдарму со стороны предгорья. Конечно, окружающие долину высоты оказались господствующими над французской позицией, но артиллеристы не переставали убеждать Наварра в том, что смогут быстро нейтрализовать артогонь противника с гор. Кроме того, как продолжал думать Наварр, организация тыла не позволяла Зиапу сосредоточить вокруг Дьен-Бьен-Фу большого количества орудий и в достатке снабдить их необходимыми боеприпасами. Осматривая лагерь, французский главнокомандующий постепенно склонялся к мысли, что, имея дальний плацдарм в Дьен-Бьен-Фу, можно подумать и о чем-то более значительном, нежели простое сдерживание наступления Вьетминя на Лаос. Ведя подвижную оборону, тут можно одержать над противником решительную победу. Сидя в транспортном самолете С-47 на обратном пути из Дьен-Бьен-Фу, Наварр и Коньи приняли важное решение. Они обсудили вопрос о том, кто сменит командующего штурмовыми силами Жиля страдавшего от хронической сердечной болезни. Коньи обещал генералу парашютистов, что найдет ему замену, как только закончится первая фаза операции. И Коньи и Наварр предполагали назначить на место Жилля полковника Кристиана де Кастри. Он, кавалерист, как и Наварр, был нужен главнокомандующему для претворения в жизнь его концепции подвижной защиты в Дьен-Бьен-Фу. К тому же Кастри отличался желанием драться, храбростью и лихостью, в общем, выглядел этаким Мюратом середины XX века. И все же, останавливая выбор на Кастри, Наварр совершил непоправимую ошибку, неверно оценив характер будущих событий, центром которых становился Дьен-Бьен-Фу. Главнокомандующему плацдарм виделся базой, откуда будут совершаться стремительные “кавалерийские” рейды. На деле гарнизон ждала осада — кровопролитная, тягостная борьба за выживание. Здесь потребовался бы Улисс С. Грант, а не Джеб Стюарт{66}. Выбор Наварра диктовался и тем, что он очень давно знал своего протеже. Кастри всегда бы следовал за Наварром на две ступеньки позади по военной иерархической лестнице. Когда Наварр был лейтенантом, тот служил в его взводе сержантом. Когда Наварра повысили до капитана, Кастри стал у него лейтенантом. Когда во время Второй мировой войны полковник Наварр командовал полком, Кастри был у него эскадронным шефом. Наварр, вероятно, придерживался высокого :мнения о Кастри, и не без веских на то оснований. Кастри, этот аристократ, спортсмен-конник международного класса, завзятый дамский угодник и игрок, этот жизнелюб в красном шарфе и в кепи офицера спаги, казался анахронизмом — человеком XVIII века, перенесенным в двадцатое столетие. Имея командорскую степень ордена Почетного легиона, он был трижды ранен в боях и шестнадцать раз отмечен в приказах за храбрость. Он окончил во Франции престижный Военный коллеж и отслужил уже два срока во Вьетнаме, где показал себя способным и деятельным командиром легких бронечастей. Де Латтр, еще один кавалерист, под начальством которого Кастри служил свой второй вьетнамский тур очень хорошо отзывался о нем. Де Латтру импонировали не только отвага и инициативность этого полковника, но и присущий ему боевой пыл. Получив назначение, соответствующее его способностям Кастри, при наличии военного счастья, мог бы хорошо или даже блестяще проявить себя и в своем третьем вьетнамском туре. Однако ему не повезло ни с должностью, ни с фортуной. На следующий день после решения о назначении Кастри штаб Коньи направил командующему французскими войсками в деревне директиву номер 739. Этот документ, по-видимому, явился реакцией Коньи на радиоперехват переговоров Зиапа относительно выдвижения к Дьен-Бьен-Фу четырех дивизий или частей из их состава. Коньи предполагал, что противник может окружить и атаковать деревню и долину силами, по меньшей мере, одной дивизии, а возможно, целыми четырьмя дивизиями. Из опыта На-Сана Коньи знал: когда дивизии врага обложат Дьен-Бьен-Фу, дни “набегов” из “бухты” уйдут в прошлое и начнется осада. Директивой 739 Коньи давал командующему в Дьен-Бьен-Фу три задания. Во-первых, тот обязан был “обеспечить, как минимум, полноценное функционирование аэродрома”. Для этого приказ специально оговаривал, что “оборонительную позицию в Дьен-Бьен-Фу необходимо удерживать без малейших мыслей об отступлении”. Во-вторых, командующему предписывалось “любыми средствами добывать необходимые сведения”, касательно положения дел на восточном и северо-восточном направлении, откуда ожидалось появление противника. В-третьих, силы, занимавшие плацдарм, должны были оказать содействие гарнизону Лай-Чау, когда штаб Коньи одаст последнему приказ об отходе к Дьен-Бьен-Фу<3>. Суть директивы была простой и ясной — готовьтесь ко второму На-Сану. Вероятно, Коньи хотя бы в общих чертах согласовал директиву с Наварром, когда тот посещал Ханой и Дьен-Бьен-Фу. Значит, у Коньи не могло вызвать особого удивления, когда 3 декабря На-варр издал личную и секретную инструкцию номер 949 (Insruction personnelle et secrete, сокращенно IPS 949), где, в частности, говорилось: “Я пришел к решению принять сражение на северо-западе при следующих основных условиях: 1) Центром обороны... должен стать Дьен-Бьен-Фу, удерживать который необходимо любой ценой”<4>. Большинство авторитетных специалистов, писавших о битве при Дьен-Бьен-Фу, указывают на IPS 949 как на главный фактор, определивший поражение французов. Считается, что, издав данную инструкцию, генерал Наварр, который изначально хотел избежать кульминационного сражения на севере в сезоне 1953 — 1954 гг., диаметральным образом изменил прежнее намерение. Такое мнение искажает истинную картину и не отражает значения IPS 949. Она вовсе не означает полной смены стратегической концепции. Наварр считал, что никакого “кульминационного сражения” под Дьен-Бьен-Фу не произойдет, поскольку пребывал в убеждении, что Зиап сможет действовать там только силами одной дивизии. Таким образом, французский главнокомандующий усматривал в Дьен-Бьен-Фу возможность повторения На-Сана. Бои за этот форт, в контексте событий всей войны, являлись не более чем эпизодом. В конце ноября 1953-го Наварр действовал в рамках прежней стратегии. Он старался избежать решающей битвы на севере, защитить Лаос, используя элементы концепции “ежа”, а тем временем готовился к крупному наступлению, операции “ATLANTE” (“Атлант”), в ВР V. Примечателен тот факт, что нигде в своей книге Наварр не упоминает IPS 949 от 3 декабря, вероятно полагая, что документ не заслуживает специального комментария. Наварр отрицает то обстоятельство, что он будто бы намеренно избрал Дьен-Бьен-Фу, надеясь там “сокрушить” войска Вьетминя в решающей битве, но замечает, что стремление нанести поражение противнику — не есть нечто противозаконное для любого командующего. Он стоит на том, что возвратился в Дьен-Бьен-Фу и принял там бой, поскольку, принимая во внимание силы, находившиеся в его распоряжении, не видел иного способа защитить север Лаоса<5>. 4 декабря Наварр получил письмо Национального комитета обороны, освобождавшее французского главнокомандующего от обязанности оборонять Лаос. Как и многие другие обстоятельства, касающиеся событий, приведших к поражению в Дьен-Бьен-Фу, этот факт также окутан туманом. Спор фактически является чисто академическим. Главное здесь то, что, когда Наварр получил новые указания, будь то послание, переданное адмиралом Кабанье 20 ноября, или же прямая директива, доставленная 4 декабря, операция “CASTOR” уже началась. Горькая правда состоит в том, что правительство Франции пожало то, что посеяло своей нерешительностью и неспособностью надежно хранить государственные тайны. Однако ни у одних лишь французов работала военная канцелярия издававшая приказы и директивы. 6 декабря Зиап объявил повестку дня, обозначив задачи, сформулированные Центральным комитетом ПТВ, на предстоящую “Северо-Западную кампанию”. Вот что там говорилось: ВОЗЗВАНИЕ К КОМАНДИРАМ И ВСЕМ БОЙЦАМ НА ФРОНТЕ ПОД ДЬЕН-БЬЕН-ФУ Товарищи ! Это обычное увещевательное послание, одно из тех, с которыми иные военачальники, особенно коммунистические, считают необходимым обращаться к своим подчиненным. Если где-то в нем и есть какое-то практическое значение, так это в третьем абзаце. Там открыто говорится о том, что Вьетминь предпринимает серьезную попытку одолеть врага, к тому же постоянно повторяются слова “северо-запад”, которым упоминание Зиапа о зимней кампании 1952 года придает особое значение. Становится ясно, что направление действий сил Вьетминя — Лаос, а также и Дьен-Бьен-Фу. Важна ссылка на “недавние политические занятия” и “военные знания, приобретенные в последнее время” бойцами частей Главных сил Вьетминя. Это означает, что войска коммунистов не только занимались боевой учебой, но и подвергались сильнейшей психологической обработке. Готовя личный состав своей армии к военному сезону 1953 — 1954 гг., Зиап, как обычно, выдвигал на первый план политическое воспитание и идеологическую “накачку”. Два дня спустя, 8 декабря, Кастри принял командование французскими силами в Дьен-Бьен-Фу. Данное событие осталось как бы в тени, поскольку в тот же день началась эвакуация гарнизона Лай-Чау в Дьен-Бьен-Фу. Коньи с самого начала кампании осознавал, что если Зиап всерьез вознамерится взять форт Лай-Чау, расположенный в шестидесяти пяти километрах к северу от Дьен-Бьен-Фу, то французам не удастся удержать его. С Дьеи-Бьен-Фу Лай-Чау связывала узкая тропа, пройти по которой могли только пешеходы и животные. Взлетно-посадочная полоса у Лай-Чау была короткой, к тому же она легко простреливалась с окрестных гор и часто оказывалась затопленной. Причина, заставившая Коньи эвакуировать гарнизон Лай-Чау, заключалась в следующем. В начале декабря рота 1 -го ВРС из Дьен-Бьен-Фу напоролась на засаду в нескольких километрах к северу от этой деревни. После короткой, но ожесточенной схватки бойцы Вьетминя отступили, оставив на земле несколько трупов. У одного из убитых французы нашли документы, позволившие определить принадлежность погибшего к 178-му полку 316-й дивизии. Факт нахождения 316-й дивизии в районе Лай-Чау — Дьен-Бьен-Фу убеждал Коньи в необходимости срочного вывода гарнизона из Лай-Чау. Генерал отдал приказ 7 декабря, а на следующий день эвакуация началась. Французские ВВС вывезли из Лай-Чау по воздуху большую часть подразделений, прихватив и наиболее важных тай-цев из числа гражданских лиц, включая и правителя Део Ван Лонга. Тайские партизаны остались в форте, чтобы уничтожить боеприпасы и прочие цепные предметы, а затем с тайским гражданским населением отправились пешком в Дьен-Бьен-Фу{67}. Из 2100 человек, вышедших из Лай-Чау 9 декабря, только 185 добрались до цели 22 декабря. Остальные погибли, попали в плен или дезертировали. 11 декабря французские войска в Дьен-Бьен-Фу предприняли серьезную попытку помочь партизанам, отходившим из Лай-Чау. 2-я воздушно-десантная группа, состоявшая из трех батальонов, устремилась на север на соединение с тайскими ротами, двигавшимися в южном направлении. Выполнить задачу группе не удалось, и она с потерями отступила в Дьен-Бьен-Фу. 21 декабря 2-я воздушно-десантная группа сделала еще одну вылазку из Дьен-Бьен-Фу. На сей раз парашютисты сумели соединиться с франко-лаосским контингентом, выступившим на север из Лаоса 3 декабря{68}. Отряд французов и лаосцев продвигался с боями и достиг лаосской деревни Соп-Нао, где встретился с подразделениями 2-й воздушно-десантной группы. Сама эта группа на своем пути не имела столкновений с противником, но испытала большие трудности во время марша через густые джунгли и известняковые скалы. После соединения оба контингента вернулись на исходные позиции. Стратегически соединение не дало никакого выигрыша. Рейд являлся чисто пропагандистской уловкой с целью показать, что Дьен-Бьен-Фу можно использовать как “бухту” для “набегов”. В действительности французские командиры не могли не увидеть обратного — концепция превращения базы в Дьен-Бьен-Фу в грозное орудие против тыловых коммуникаций Вьетминя полностью провалилась. Враг был слишком сильным, джунгли — слишком густыми, а известняковые скалы — слишком высокими. Более того, теперь даже Наварр убедился в том, что для ведения боевых действий на подобной местности французские войска недостаточно обучены и вооружены, а также не имеют необходимой психологической подготовки. Оставалось два пути: как можно быстрее убраться из Дьен-Бьен-Фу или быть готовым выдержать долговременную осаду, которая будет осуществляться главными силами Вьетминя. Только один Наварр, в характере которого удивительным образом сочетались холодная осторожность и ничем не подкрепленный оптимизм, усматривал два выхода. 29 декабря, через несколько дней после соединения боевых групп в Соп-Нао, Наварр приказал Коньи подготовить перспективный план, позволивший бы гарнизону в Дьен-Бьен-Фу отойти с боями. Считая подобную возможность нереальной, Коньи взялся за выполнение приказа начальства с прохладцей и представил Наварру схему действий не ранее 21 января 1954 года. К тому времени плацдарм уже находился в окружении, обложенный основными силами противника, а потому Коньи отметил, что привести в действие план вывода войск из Дьен-Бьен-Фу не представляется возможным. Наварр с ним согласился, поскольку и сам никогда всерьез не думал об осуществлении этого плана. Со своей стороны, гарнизон не предпринял значительных усилий для того, чтобы подготовиться к осаде. Кастри все еще лелеял мечту осуществить возложенную на него миссию. Однако устраивать дальние рейды (“набеги”) с плацдарма стало практически невозможно. Район действий французов ограничивался долиной, где располагалась Дьен-Бьен-Фу, но даже и здесь каждая вылазка сопровождалась тяжелыми потерями. Вместе с тем в последних числах декабря Наварр все еще не выражал пессимизма в отношении судьбы контингента в Дьен-Бьен-Фу. В сообщении в Париж, датированном 1 января 1954 года, Наварр отмечал, что Зиап подтянул в район боевых действий тяжелую артиллерию, зенитные орудия и большое количество предметов снабжения, но что он (Наварр) “не склонен проявлять чрезмерную озабоченность”<6>. Для Наварра Дьен-Бьен-Фу продолжала оставаться второстепенным объектом, основные помыслы главнокомандующего сосредотачивались на задуманном им наступлении в Аннаме, операции “ATLANTE”. Именно на возможность добиться преимущества над противником в данном районе Наварр в 1954-м возлагал большие надежды. В Аннаме положение Вьетминя было куда более слабым, к тому же тамошний климат позволял вести войну в другое время года, чем в Тонкине или Кохинхине. 12 декабря Наварр издал директиву номер 964, в которой среди прочего говорилось: “Важнейшая задача на 1953 — 1954 гг. — пресечение активности Вьетминя в зоне от Да-Нанга до Нья-Транга и до Южного горного плато, а также уничтожение войск противника в Льен-Ку V (ВР V). Ввиду значительности стратегических и политических результатов, которые можно ожидать от этой операции, я решил подчинить ее интересам всю Индокитайскую кампанию первой половины 1954 года”<7>. (Курсив Наварра.) Под “значительными стратегическими и политическими результатами”, которых Наварр ожидал после очистки Аннама от присутствия коммунистов, подразумевалось следующее. Население данного региона составляло два с половиной миллиона человек, и он имел ценность как крупный поставщик риса и рыбы. Освобождение и передача данной территории под управление национального вьетнамского правительства способствовали бы подъему морального состояния как правящих кругов страны, так и народа. Наварр собирался добиться политических результатов исключительно военными мероприятиями. На территории ВР V действовало двенадцать батальонов частей Главных сил Вьетминя и пять или шесть боеспособных батальонов Региональных сил. Всего войска коммунистов, включая и подразделения поддержки, насчитывали примерно 30 000 человек. Хотя по вооружению, уровню подготовки и организации силы Вьетминя в ВР V отставали от северовьетнамских дивизий Зиапа, боеспособность частей в центральных районах Вьетнама постоянно росла, а потому Наварр опасался, что во второй половине 1954-го, а тем более в 1955-м противник в Ан-наме будет представлять более серьезную опасность, чем теперь. Анализируя вероятную стратегическую значимость деятельности сил противника в ВР V, Наварр далее указывает, что их расположение на “внутренних линиях” и разбросанность сети складов позволяет коммунистам угрожать на севере Да-Нангу, на юге Нья-Трангу или же на западе — Контуму и Плейку. Для уничтожения всех этих разбросанных частей, по замыслу Наварра, требовалось пять или шесть французских мобильных групп. С его точки зрения, французские войска могут достичь более ощутимых результатов, ведя наступательные действия в Аннаме, чем сидя в обороне в Тонкине<8>. Тактически, по замыслу Наварра, операция “ATLANTE” разделялась на три фазы. На первом этапе, проводимом силами тридцати батальонов, планировалась высадка амфибийного десанта в Туй-Хоа, откуда французы затем должны были двигаться в северном направлении, чтобы очистить от противника и удержать прибрежную зону по шоссе № 19 от Куи-Нгона до Ан-Ке. Каковы задачи, которые предполагал решить главнокомандующий на второй и третьей фазе операции “ATLANTE”, теперь не вполне ясно. Но по всей видимости, далее французы атаковали бы противника в ВР V из Да-Нанга на севере и из Контума и Плейку на западе. Для проведения второго этапа наступления требовалось тридцать девять батальонов, а для третьего — пятьдесят три. И Руа и Фэлл критикуют Наварра за концепцию, положенную им в основание операции “ATLANTE”. Они настаивают на том, что район ее проведения не имел сравнительно большого стратегического и политического значения, а потому во избежание потерь главнокомандующему следовало бы отказаться от наступления. Они также указывают, что правильнее было бы задействовать дополнительные силы французских наземных войск и авиации в других местах, в том же Дьеи-Бьен-Фу или, например, в Тонкинской дельте<9>. Наварр отводит первый аргумент (касающийся важности ВР V), указывая на ущерб, который части Вьетминя нанесли французам в данном районе в период с января по май 1954-го. Он возражает и против второго довода критиков (в отношении того, что войска можно было бы с большей отдачей применить в других точках), обращая внимание на то, что четыре из шести мобильных групп в Аннаме состояли из туземных частей, набранных из жителей Центрального Вьетнама, а потому их нельзя было использовать вдали от родных мест<10>. С этим Фэлл соглашается. Такое положение сохранялось и во время войны Соединенных Штатов с Северным Вьетнамом. Семьи южновьетнамских солдат жили в казармах или в ближайших деревнях. Если бы войска ушли, семьи военнослужащих остались бы без защиты и без средств, что вызвало бы массовое дезертирство и возвращение в родные края. Кроме того, служа в родных и знакомых им местах, солдаты находились в привычных климатических условиях и общались с населением на родном диалекте. Здесь у них было за что сражаться, в то время как в других местах такие побудительные мотивы отсутствовали. В отношении двух других мобильных групп, Наварр говорит, что 10-я группа, состоявшая из североафриканцев, могла действовать в любом районе. В то же время 100-ю группу, переброшенную в Индокитай из Кореи{69}, приходилось значительно доукомплектовывать за счет южных вьетнамцев, вследствие чего ее также не представлялось возможным использовать вне данной территории. Более того, Наварр (и, вероятно, небезосновательно) настаивает на том, что два вышеназванных формирования (10-я и 100-я группы) были нужны ему в регионе для поддержки остальных. Касательно утверждений Фэлла и Руа о том, что операция “ATLANTE” оттягивала на себя силы транспортной авиации, Наварр уверяет, что самолеты, поддерживавшие части в Аннаме, имели малый радиус действия и находились в таком плохом техническом состоянии, что все равно не могли быть использованы для обеспечения поставок в Дьен-Бьен-Фу<11>. Причина расхождения во мнении между Фэллом и Руа, с одной стороны, и Наварром — с другой, обуславливается временем, когда они делали свои выводы. Исследователи рассматривают Первую Индокитайскую войну в ретроспективе, когда катастрофа в Дьен-Бьен-Фу стала свершившимся фактом. Наварр же, принимая судьбоносные решения в декабре 1953-го, не имел такого ценного преимущества. 12 декабря он не предполагал, к каким последствиям приведет сражение за Дьен-Бьен-Фу, зато осознавал необходимость перехватить инициативу хоть на каком-то участке. Подобный подход уже принес ему некоторый успех летом и в начале осени. В декабре главнокомандующий также ощущал потребность вдохнуть в сердца бойцов хоть немного “наступательного духа”. Эти два соображения и определяли концепцию развертывания экспедиционного корпуса. Зиап точно оценил возможности противника, написав: “Наварр неоднократно заявлял, что должен поступать в соответствии с лозунгом: "всегда владеть инициативой... всегда наступать"”<12>. В начале декабря Зиап также активно действовал. 316-я дивизия преследовала отступавших из Лай-Чау тайцев, а три других ускоренным маршем спешили к Дьен-Бьен-Фу. 308-я дивизия, “непритупляющееся острие копья” Вьетминя, достигла окрестностей Дьен-Бьен-Фу 23 декабря, точно в тот день, когда и предсказывали офицеры разведки Коньи. 312-я дивизия подошла туда в последних числах декабря — начале января вместе с частями 351-й (тяжелой) дивизии. Последней удалось подтянуть к Дьен-Бьен-Фу всю свою артиллерию и средства ПВО не ранее конца января. И наконец, 57-й полк из состава 304-й дивизии выступил из южной зоны Тонкинской дельты на север в начале января и, двигаясь форсированным маршем, прибыл на заданные позиции к 23 января. Таким образом, к концу января Зиап сосредоточил под Дьен-Бьен-Фу армейский корпус, состоявший из трех дивизий, с подразделениями артиллерийской и противовоздушной поддержки, а также с подобающими корпусу тыловыми службами. То, как быстро и четко войска противника сконцентрировались вокруг Дьен-Бьен-Фу, должно было бы насторожить Наварра, Коньи и Кастри, поскольку становилось очевидным, что период “студенчества” для Зиапа и его подчиненных закончился. Такое перемещение войск требовало от Вьетминя скрупулезной работы профессионального штаба. Не говоря о том, что пришлось рассчитать маршруты следования, наметить места стоянок, предусмотреть меры для защиты колонн от атак с воздуха и с земли, нужно было еще обеспечивать тыловую поддержку 30 000 или 40 000 солдат и офицеров на их пути к Дьен-Бьен-Фу. Приходилось расширять дороги, ремонтировать мосты, чтобы ничто не мешало перевозить грузы на грузовиках, которые поступали к вьетнамским коммунистам от “китайских товарищей”. Надо было набрать подходящее количество носильщиков, организовать их работу и питание, а также провести с ними политико-воспитательную работу, чтобы патриотический дух помогал “кули” забывать о тяжести груза на их спинах, о тяготах пути и возможности расстаться с жизнью под бомбами французской авиации. В конце декабря Зиап перенес свой командный пункт (или ставку) из Бакбо поближе к Туан-Гиао, расположенному примерно в пятидесяти километрах к северо-востоку от Дьен-Бьен-Фу. Теперь будущий “архитектор вьетнамской победы” знал, что Дьен-Бьен-Фу станет для Вьетминя местом решительного и решающего сражения. Для понимания того, как развивались боевые действия под Дьен-Бьен-Фу в контексте войны в Индокитае в целом, необходимо проанализировать ситуацию, сложившуюся к 20 декабря 1953 года на всем ТВД. Партизанская война, которую вели коммунисты в Тонкинской дельте, не ослабевала ни на день. В то же время, с уходом трех лучших дивизий на северо-запад, угроза со стороны частей Главных сил Зиапа в этом районе уменьшилась. Французы тоже отправили ударные части в Дьен-Бьен-Фу, но их положение на базовых позициях в дельте оставалось прочным, и Наварр считал дислоцированные там французские войска своим резервом на севере Вьетнама. В южном секторе Северного Вьетнама, вокруг города Винь, Зиап сосредоточил недавно сформированную 325-ю дивизию. Ее он усилил одним полком из состава 304-й дивизии, которая обычно занимала позиции напротив южного оборонительного рубежа французов в Тонкинской дельте. Усиленная 325-я дивизия могла двигаться в северном, южном или западном направлениях, в зависимости от развития ситуации. Фактически французам хватало сил удерживать лишь крупные города на юге Северного Вьетнама. В Аннаме и на Центральном плоскогорье (в ВР V Вьетминя) каждая из воюющих сторон располагала силами, примерно эквивалентными двум дивизиям. Наварр намеревался начать здесь операцию “ATLANTE”, у Зиапа также имелись свои планы относительного данного района. Оба знали (или написали о том позднее) о планах противника<13>. В Южном Вьетнаме силы Вьетминя были представлены преимущественно партизанами. Они могли нападать на французских солдат, перерезать линии коммуникаций, но не обладали достаточным потенциалом для серьезных атак. Центром военных действий на северо-западе Вьетнама оставался Дьен-Бьен-Фу. На плацдарме численность сил французов выросла с первоначальных шести батальонов до девяти или десяти батальонов, при этом большинство парашютных батальонов было заменено пехотными{70}. К 20 декабря коммунисты стянули и продолжали подтягивать части 316-й и 308-й дивизий. Зиап активно занимался организацией системы тылового снабжения, способной обеспечить потребности сосредотачивавшегося под Дьен-Бьен-Фу войскового соединения, численно равного корпусу. В сложившейся обстановке север Лаоса стратегически являлся как бы довеском к северо-западу Вьетнама. Наварр считал, что через создание дальнего плацдарма в Дьен-Бьен-Фу обеспечивает оборону Лаоса. Что же до Зиапа, то, сконцентрировав силы Вьетминя вокруг Дьен-Бьен-Фу, он мог выбрать направление удара — крупный лагерь противника здесь, или же Северный Лаос, или же, если позволит складывающееся положение, и вражеский плацдарм и Лаос. Оба полководца полагали, что успех зависит от того, в чьих руках окажется инициатива. В статье, написанной им спустя десять лет (7 мая 1964 г.) для армейской газеты Северного Вьетнама “Ньян-Дан”, Зиап дает оценку стратегическим концепциям, своей и противника. В 1964-м, когда события остались далеко в прошлом, Зиап писал: “Победа в решающей битве на поле боя достается той армии, руководство которой смогло овладеть инициативой. Победа приходит к тому, кто заставляет врага сражаться на продиктованных ему условиях и там, где неприятелю воевать не выгодно”<14>. Планы обоих командующих не отличались сложностью. Наварр собирался обороняться везде, кроме ВР V, где намеревался нанести удар по позициям коммунистов. Зиап рассчитывал одержать решающую победу в Дьен-Бьен-Фу и одновременно развернуть партизанскую деятельность по всему Индокитаю, а также провести серию атак на противника в Лаосе и на Центральном плоскогорье (в Ан-наме). По замыслу Зиапа, активизация его сил в других районах не позволит французам послать оттуда подкрепления в Дьен-Бьен-Фу. Тяжелые потери на северо-западе и в других районах вынудят Наварра ослабить какой-нибудь другой важный участок (Тонкинскую дельту, например). Перспективы воплощения в жизнь стратегических планов такими, какими они были 20 декабря, выявляли слабость французов. Наступление Наварра в ВР V могло принести успех, однако влияние, оказанное им на результаты войны в Индокитае в целом, было бы минимальным. Зиап мог позволить себе потерять ВР V (маловероятный вариант) — он все равно не проигрывал при этом войну. Ему не пришлось бы даже отдавать инициативу, снимая с более важного фронта части для спасения ВР V. С другой стороны, для Наварра потеря Тонкинской дельты, Дьен-Бьен-Фу, больших территорий на севере и в центре Лаоса или Кохинхины равнялась бы поражению. Решительная победа Зиапа в любом из вышеназванных районов означала конец французского владычества в Индокитае. Итак, Зиап имел шанс выиграть на нескольких направлениях, Наварр — ни на одном. 20 декабря Зиап сделал первый шаг на пути претворения в жизнь своего плана — атаковал неприятеля одновременно и в центре и на юге Лаоса. В тот же день 101-й полк 325-й дивизии в секторе города Винь, усиленный 66-м полком 304-й дивизии, выдвинувшись через перевал Му-Гиа, уничтожил несколько маленьких французских форпостов на границе Центрального Вьетнама и Лаоса. Затем 101-й полк продолжил движение в западном направлении по шоссе № 15 к городу Такек. Французы оставили его 25 — 26 декабря, отступив в южном направлении к Сено. Тем временем 66-й полк, наступая на юг, атаковал французские форпосты по шоссе № 9, чем заставил противника отходить на запад к Сено. 25 декабря Наварр перебросил туда по воздуху из Тонкинской дельты три парашютных батальона. Это было сделано своевременно, поскольку 4 — 5 января бойцы Вьетминя устремились на штурм города. К 9 января французам при помощи посланных подкреплений удалось отбить все атаки, хотя небольшим уроном для себя. После неудачного штурма 101-и полк “растворился” в зарослях на склонах известняковых гор Лаоса, а 66-й двинулся в долгий обратный путь к месту дислокации 304-й дивизии в Тонкинской дельте. 20 декабря Зиап дал старт нацеленному на юг Лаоса наступлению вьетнамских частей и сил Патет-Лао. Преодолев большое расстояние по горным тропам, эта группа разгромила французский батальон в предместьях Атгопё и овладела городом. Затем коммунисты повернули на север, где создали угрозу важным городам, Са-равану и Паксе, чем вынудили Наварра усилить гарнизон последнего пункта, занимавшего ключевое положение на реке Меконг. 20 января Наварр сделал свой ход (см. карту на с. 217). Он начал операцию “ATLANTE”, двинув из Нья-Транга в северном направлении пятнадцать батальонов, наступление которых поддержал амфибийный десант, высадившийся около Туй-Хоа в тылу у войск Вьетминя. Наземные силы состояли преимущественно из частей недавно сформированной и наскоро обученной Национальной вьетнамской армии. Атакующим предстояло наступать на север и выйти на линию Куи-Ньон — Ан-Ке, очистив на своем пути прибрежный участок ВР V. Зиап предвидел такое развитие событий и приказал командирам Вьетминя не принимать решительного боя, а только нападать на колонны неприятеля и замедлять их продвижение. Коммунисты так старательно выполняли приказ начальства, что скоро наступление противника захлебнулось. Солдатам вьетнамских национальных войск не очень-то хотелось сражаться, и они дезертировали группами (иногда целыми подразделениями) и поодиночке. В одном случае они взбунтовались и подвергли разграблению все, что только подвернулось им под руку. Некомпетентные и коррумпированные чиновники гражданской администрации, власть которых насаждалась по приказу Наварра на отвоеванных территориях, были еще хуже, чем неспособная драться Национальная вьетнамская армия. Наварр сам отозвался о вьетнамских чиновниках как о “absolute incapables” (совершенно никуда не годных)<15>. Итак, первая фаза операции “ATLANTE” с треском провалилась. Высказываясь подобным образом о вьетнамских чиновниках и солдатах, Наварр сам это признавал. Зиап не собирался проявлять пассивность в борьбе за обладание инициативой. 26 января он нанес удар на двух разных, довольно удаленных друг от друга направлениях, на Центральном плоскогорье и в Северном Лаосе. Воспользовавшись тем, что внимание Наварра отвлечено на операцию “ATLANTE” и на приморский участок ВР V, 26 января вьетминьцы атаковали французские форты к северу от Контума и к 2 февраля захватили ключевой пункт Дак-То (за него шла постоянная борьба на протяжении всех индокитайских войн). Наварр перебросил к Контуму 100-ю мобильную группу. Взяв Дак-То и обойдя Контум, 803-й отдельный полк Вьетминя 5 февраля бросился на штурм Дак-Доа, расположенного в двадцати восьми километрах к югу от Контума. Несмотря на большие потери, французы деревню удержали. В тот же день подрывники 803-го полка взорвали все мосты по шоссе № 14 к северу от Контума, и одновременно вьетминьцы начали окружение 100-й мобильной группы в этом городе. Наварр принял разумное решение не принимать боя за Контум и 7 февраля эвакуировал войска, жителей-европейцев и вьетнамскую гражданскую администрацию в Плейку. 100-я мобильная группа окопалась вокруг этого города, а 803-й полк, проследовав за ней до Плейку, начал тревожить французов на их позиции. Вьетминьцы 11 февраля снова атаковали Дак-Доа и после кровопролитной атаки “живыми волнами” ворвались в населенный пункт, где уничтожили 103 его защитника. 20 февраля к Плейку в помощь 803-му полку подошел 108-й отдельный полк Вьетминя. Совместно они усилили натиск на 100-ю мобильную группу. 23 февраля 100-я мобильная группа осуществила бросок к Дак-Доа, но неприятеля там не обнаружила. Однако на обратном пути в Плейку ее арьергардный взвод подвергся нападению роты 108-го полка и был почти полностью истреблен. Желая ослабить давление противника на 100-ю мобильную группу, Наварр 1 марта высадил в Плей-Боне, на шоссе № 19 к востоку от Плейку, 3-ю воздушно-десантную группу, состоявшую из трех парашютных батальонов. Эта группа отправилась на безуспешные поиски 803-го или 108-го полков. Но их и след простыл. В конечном итоге операцию пришлось свернуть. Одновременно с наступлением в Аннаме Зиап развернул еще одну диверсионную операцию, на сей раз на севере Лаоса. 308-я “Железная” дивизия, усиленная 148-м отдельным полком, ушла из-под Дьен-Бьен-Фу и вместе с отрядами Патет-Лао ударила на Му-онг-Куа, где совместными усилиями коммунисты уничтожили оборонявший пост французский батальон (см. карту на с. 161). Затем части Вьетминя быстро выдвинулись на юг к долине реки Намху и в направлении Луанг-Прабанга. 3 февраля коммунисты достигли Муонг-Нгой, населенного пункта, расположенного примерно в ста пятидесяти километрах севернее лаосской столицы, а 8 февраля передовые подразделения вьетминьцев находились всего в тридцати километрах от Луанг-Прабанга. В этот момент Наварр по воздуху послал в столицу Лаоса пять батальонов. Коммунисты остановились и, как они делали это и прежде, занялись уборкой урожая опия, требовавшегося правительству Вьетминя для расчетов с “китайскими товарищами”. 23 февраля 308-я дивизия с приданными ей формированиями возвратилась к Дьен-Бьен-Фу. Отвлекающие маневры Зиапа в Лаосе и в Аннаме заставили Наварра посылать подкрепления в угрожаемые районы, что привело к снижению численности войск в Тонкинской дельте с сорока четырех до двадцати батальонов. Воспользовавшись этим, в конце февраля Зиап нанес чувствительные удары по французам на юге и на западе дельты, “освободив” несколько деревень. Части Главных сил при поддержке партизан то и дело перерезали шоссе № 5, важнейшую дорогу между Ханоем и Хайфоном. Иногда она находилась в их руках несколько дней подряд. В период с 20 ноября 1953-го по 1 марта 1954 года действия Зиапа можно назвать мастерскими. Он повсеместно владел инициативой, ему удалось нейтрализовать наступление Наварра и нанести французам чувствительный урон в живой силе. Он заставил Наварра рассеивать свои резервы и, как следствие, вынуждал французскую транспортную авиацию расточать и без того скудные ресурсы вместо того, чтобы сосредоточить все силы на снабжении гарнизона в Дьен-Бьен-Фу. И Зиап и Наварр уловили главное — тот, кто выиграет “битву тылов” вокруг Дьен-Бьен-Фу, тот победит и на поле боя. Оба осознавали, что выигрыш в битве тылов складывается из двух составляющих. Первое, надо обеспечивать снабжение своих войск, а второе, нельзя позволить неприятелю организовывать бесперебойные поставки всего необходимого для его армии. Особенно важно было второе, и противники понимали это. Тыловая система поддержки Вьетминя зависела от грузовиков И носильщиков. Первые доставляли под Дьен-Бьен-Фу артиллерию, большую часть боеприпасов и прочие тяжелые грузы. “Кули” перетаскивали на спинах более легкую поклажу, преимущественно продукты. Эти две основные службы снабжения помогли коммунистам одержать верх в битве тылов. Грузовой автопарк Вьетминя включал в себя около 800 русских машин, грузоподъемностью две с половиной тонны каждая, а также около 200 американских грузовиков “Дженерал моторе”, также 2,5-тонных. Последние были либо отбиты вьетминьцами у французов, либо поступили от китайцев, которые, в свою очередь, захватили их у сил ООН в Корее. Около 350 машин было приписано к 16-му грузовому полку АСВ, задача которого заключалась в том, чтобы доставлять грузы с китайско-вьетнамской границы на главный склад под Дьен-Бьен-Фу. Полк состоял из девяти рот по 100 человек и по тридцать пять грузовиков в каждой<16>. За каждой ротой закреплялся строго определенный участок маршрута. При этом отрезок начинался и заканчивался там, где имелись какие-то “узкие места” вроде перевалов или мостов, каковые могли быть блокированы противником или атакованы с воздуха. Если коммунисты находили мост разрушенным, а перевал перекрытым, то выгружали все из машин и на себе обходными путями перетаскивали туда, где начинался участок пути, закрепленный за другой ротой. Если не хватало собственных сил личного состава роты, “на подхвате” всегда имелась армия “кули”. Такая система имела и еще одно преимущество. Каждый водитель ездил по одному и тому же маршруту много раз и в конце концов так хорошо запоминал дорогу, что мог вести по ней машину даже ночью с потушенными фарами. Линии коммуникаций (ЛК) делились на основную ветвь и на две дополнительные. Основная ЛК начиналась от двух разных пунктов у китайско-вьетнамской границы — перевала Нан-Куан (Донг-Данг) и Као-Банга. Пути, ведущие из них, соединялись в Туйен-Куанге, затем линия пересекала Красную реку у Ен-Бая, а уже оттуда шла по трассам № 1 ЗА и № 6 к Туан-Гиао, главной передовой базе снабжения. Одна дополнительная ЛК вела из Лао-Кая вниз по Красной реке к Ен-Баю, где соединялась с основной ЛК. Вторая дополнительная ЛК тянулась от Бан-Нам-Коума, населенного пункта на северо-западной границе Вьетнама, к Лай-Чау и оттуда до Туан-Гиао. Коммунисты приложили гигантские усилия для того, чтобы частью привести в порядок, частью буквально воссоздать заново и замаскировать свои ЛК. Пятидесятипятикилометровый отрезок пути от главного склада в Туан-Гиао к Дьен-Бьен-Фу пришлось полностью перестроить. Зиап описывает дорогу в ее первоначальном виде как “тропу для мулов, пролегающую по горам и долинам с высокими скатами и крутыми подъемами, пересекаемую почти сотней больших и маленьких ручьев”<17>. Работы по реконструкции дороги потребовали труда 10 000 “кули”, двух саперных полков частей Главных сил, пехотного полка и 7000 новобранцев. Зиап воздает должное рабочим, построившим дороги и осуществлявшим по ним доставку предметов снабжения. Он пишет: “Сотни тысяч мужчин и женщин дан кот, не боясь труда и не страшась опасности, полные энтузиазма отдавали свои силы фронту, вклад их составил три миллиона человеко-дней”<18>. Зиап заложил в основу системы функционирования дорожной службы тот же “сегментный” принцип, по которому действовал 16-й грузовой автотранспортный полк. Когда французская авиация перерезала ЛК, местное население на каждом из участков мгновенно принималось за починку пути. Когда французы стали действовать против этих коммуникаций с большей систематичностью и целенаправленностью, коммунисты выявили сорок точек, в которых неприятель мог предпринять попытку перерезать ЛК, и разместили рядом с ними большие бригады дан конг, которые приводили дорогу в порядок сразу же после бомбежки. Французы наносили удары по рабочим, сбрасывали на дорогу бомбы замедленного действия, и все равно в большинстве случаев через двадцать четыре часа вьетнамцам удавалось наладить движение на поврежденном участке. Не меньше делалось и для маскировки. На наиболее важных отрезках пути ЛК вьетнамцы сплетали ветки деревьев, в результате чего до-Рога превращалась в туннель, засечь который не могла воздушная разведка, и в том числе аэрофотосъемка. Наварр сам признавал, что маскировка совершенно сбивала с толку французов<19>. Важный вклад в победу Зиапа в тыловой войне внесли не только грузовики, перевозившие самые тяжелые грузы, но и носильщики, доставлявшие в лагерь коммунистов под Дьен-Бьен-Фу в основном рис. Семьдесят шесть процентов этого продукта поступало из провинции Тань-Хоа на юге Северного Вьетнама<20>. Для его доставки руководство Вьетминя создало еще одну ЛК, по которой беспрестанно курсировали 260 000 “кули”. Пролегая из Тань-Хоа в Туан-Гиао вверх по долине реки Сонгма, этот путь составлял 400 километров по прямой дистанции, однако сильно пересеченная местность увеличивала его протяженность до 550—650 километров. С помощью автотранспорта, носильщиков, вьючных животных и лодок коммунистам удалось бесперебойно снабжать 49 000 бойцов под Дьен-Бьен-Фу и еще 40 000 — 50 000 человек из тыловых подразделений, разбросанных вдоль различных ЛК. Система обеспечивала поступление сотен тысяч патронов для стрелкового оружия, тысяч снарядов для орудий ПВО и от 100 000 (по французским оценкам) до 350 000 (по сведениям Вьетминя) артиллерийских и реактивных снарядов, а также минометных мин. Снабженцы Вьетминя проделали огромную работу и внесли неоценимый вклад в победу коммунистов под Дьен-Бьен-Фу. Достижение вьетнамских тыловиков особенно впечатляет, если учесть при этом, как много сделала французская авиация (в том числе морская) для того, чтобы прервать идущий к Дьен-Бьен-Фу поток снабженческих грузов. Французы проиграли сражение по нескольким причинам. Во-первых, неверной явилась сама концепция изоляции заданного района с воздуха. Уроки истории учат, что никакие воздушные силы не помешают противнику доставлять все необходимое на передовую. Немцам удавалось это во время Второй мировой, то же самое проделывали северокорейцы и китайцы в ходе войны в Корее, вьетминьцы и северовьетнамцы — соответственно в Первой и Второй Индокитайских войнах. Авиация тут не виновата, просто предметы снабжения просачиваются через кольцо воздушной блокады, как вода через дырку в кастрюле. Всех дырок никогда не заткнешь, но можно свести протечки к минимуму. Просачиваясь, “вода” наполняет неприятельские “емкости”. Необходимо, чтобы наземные войска заставляли неприятеля тратить как можно большее количество боеприпасов. Французы не смогли помешать Вьетминю “наполнять емкости”, потому что не вынуждали коммунистов в большом количестве “тратить воду”. Вторая причина провала французской программы по перекрытию с воздуха путей снабжения противника заключалась в неадекватности средств, которые задействовались при осуществлении соответствующих мероприятий. Для того чтобы не допустить бесперебойных поставок предметов снабжения коммунистам под Дьен-Бьен-Фу да и повсюду на севере Вьетнама, французы имели тридцать два истребителя, сорок пять штурмовиков и от тридцати до сорока семи средних бомбардировщиков В-26. Вдобавок у них было шесть транспортных самолетов С-119, приспособленных для проведения напалмовых бомбежек, и пять противолодочных дозорных самолетов-бомбардировщиков “Прайвэтир”{71}, каждый из которых мог нести в глубь вражеской территории от двух до четырех тонн бомб<21>. Однако даже это скудное количество боевых машин являлось иллюзорным, поскольку французы могли задействовать разом не более 75 процентов своего самолетного парка. Их авиаремонтная служба была укомплектована личным составом только на две трети, так что в конце войны на ее усиление были тайно отправлены механики из ВВС США. Помимо неработоспособной концепции и нехватки самолетов, существовала еще третья причина, не позволившая французам выполнить свою программу по пресечению снабжения сил противника под Дьен-Бьен-Фу. Ею оказалась система ПВО, прикрывавшая ЛК Вьетминя от налетов авиации. Основная ЛК превратилась в “коридор зениток”, и почти все французские самолеты, атаковавшие вьетминьские грузовики и войска на этом пути, получали попадания в результате огня зенитных орудий и пулеметов. Этот заградительный огонь вынуждал летчиков заходить на цели с более значительных высот, что снижало качество бомбометания. Начиная с 26 декабря 1953 года французам пришлось отряжать часть своего скудного летного парка на подавление средств ПВО противника, в результате чего количество машин, участвовавших в мероприятиях по отсечению неприятеля от источников снабжения, только уменьшилось. Коммунисты выиграли “войну тылов” и в том, что касается срыва воздушных поставок оружия, боеприпасов и других необходимых грузов гарнизону французского укрепленного лагеря. Существовали две основные причины провала французов на этом направлении. Первая заключалась в том, что у них не хватало транспортных самолетов для полноценного снабжения войск в Дьен-Бьен-Фу. Есть разные данные относительно численности парка транспортной авиации, имевшегося в распоряжении экспедиционного корпуса. По сведениям Объединенного комитета начальников штабов, для поддержки операции в Дьен-Бьен-Фу у французов состояло в наличии сорок три С-119, двадцать девять С-47, а также несколько других транспортных самолетов разных типов<22>. В анализе, проведенном специалистами из Командования США по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОВПЮВ) в 1968 году, говорится о 100 транспортных воздушных судах, “некоторые из которых С-119, но в основном С-47” (<23>. Тэнхэм, ссылаясь на командующего французскими ВВС на Дальнем Востоке генерала Шассэна, говорит, что в марте 1954-го французы располагали 124 грузовыми самолетами на всем Индокитайском ТВД<24>. Несмотря на некоторые расхождения в данных, можно сделать вывод, что для организации тыловой поддержки контингента в Дьен-Бьен-Фу французы имели от семидесяти пяти до ста легких транспортных самолетов. В оперативных условиях надо делать небольшую поправку на состояние материальной технической базы. Таким образом, по наиболее реальным прикидкам получается, что всего французская транспортная авиация могла использовать примерно от шестидесяти до семидесяти пяти исправных машин. Кроме того, французам не хватало аэродромов, и все они находились в районе Ханоя “на пределе” радиуса действия самолетов{72}. Оборудовать летные поля на более близком расстоянии к Дьен-Бьен-Фу практически не представлялось возможным. В горах трудно было найти подходящую площадку, к тому же там почти безраздельно господствовали отряды Вьетминя. Почва на равнинах, как правило, отличалась слишком большой рыхлостью. В каждый квадратный метр взлетно-посадочной полосы приходилось утрамбовывать по тонне щебня. Ко всему прочему, воздушные массы во Вьетнаме отличаются значительной подвижностью, погода меняется очень часто и большую часть года бывает нелетной. У французов же не имелось в наличии необходимого количества метеорологических станций, чтобы правильно предсказывать погоду. И наконец, у французских летчиков не было внушавших доверие карт. Высоты горных вершин проставлялись неточно, что в оперативных условиях представляло большую опасность. Наземная служба слежения не могла толком руководить действиями пилотов, даже если самолет был виден, не говоря уже о полетах в плохих погодных условиях или в ночное время. Второй важнейшей причиной срыва французской программы по пресечению коммуникаций Вьетминя были умелые действия противника. Зиап быстро осознал, что ахиллесовой пятой укрепленного лагеря французов в Дьен-Бьен-Фу является система его снабжения. Первым делом он решил нанести удар по французской авиации на земле. 6 — 7 марта диверсанты просочились на территорию двух главных военно-воздушных баз в Тонкинской дельте, Гиа-Лам и Кат-Би, где уничтожили или вывели из строя семьдесят восемь самолетов, преимущественно транспортных. Диверсанты намеренно “охотились” за ними, поскольку Зиап осознавал всю важность таких воздушных судов для организации снабжения французского плацдарма. Во-вторых, коммунисты начали подвергать артиллерийским обстрелам аэродром в Дьен-Бьен-Фу. В результате летное поле покрылось воронками от снарядов, а некоторые из стоявших там машин были уничтожены, так что уже в середине марта французам приходилось сбрасывать все необходимые грузы с парашютами. Даже в идеальных условиях такой способ очень неэкономичен, условия же Дьен-Бьен-Фу были весьма далеки от идеала. Концентрация заградительного огня зенитной артиллерии Вьетминя вынуждала французов сбрасывать грузы с высоты 800 м, когда же потери самолетов возросли, “планку” подняли до 2 000 м, а затем почти до 3 000 м. Конечно, пропорционально увеличивались и потери грузов из-за рассеивания. Во время сражения при Дьен-Бьен-Фу (с 13 марта по 7 мая 1954 года) французы сбрасывали в день около 120 тонн различных предметов снабжения, из которых к защитникам плацдарма обычно попадало не более 100 тонн. Остальные грузы доставались врагу, в том числе и тысячи присылаемых из Соединенных Штатов 105-миллиметровых снарядов, которые подходили к гаубицам вьетминьцев, а потому применялись ими против защитников плацдарма. Существовала еще “головная боль” со сбором грузов, приземлившихся в зоне обороны гарнизона. По мере того как артиллерия Вьетминя постепенно уничтожала немногие грузовики и Джипы, доставленные на плацдарм по воздуху, собирать все необходимое приходилось вручную, что было чрезвычайно утомительно и зачастую просто физически невозможно. Централизованная система снабжения в Дьен-Бьен-Фу рухнула, и защитники каждого французского опорного пункта пользовались только теми грузами, которые падали с неба прямо на их позицию или рядом с ней. Размеры проигрыша французов в “войне тылов” можно продемонстрировать наглядно. Эксперты по вопросам снабжения из армии Соединенных Штатов подсчитали, что для поддержания боеспособности гарнизона в Дьен-Бьен-Фу требовалось минимум 200 тонн грузов в день, а получал он от силы половину. Коммунисты совершенно очевидно одержали верх в “битве тылов” под Дьен-Бьен-Фу. Эта “битва” больше, чем какой-либо из боев за траншеи или опорные пункты, повлияла на исход событий. Проиграв ее, французы проиграли сражение при Дьен-Бьен-Фу и в целом всю войну в Индокитае. К 13 марта Зиап завершил приготовления к сражению. Французский гарнизон находился в плотном кольце закаленных в боях дивизий Вьетминя. В распоряжении этих соединений находилось большое количество артиллерийских орудий, обеспеченных боеприпасами. Зиап не позволил Наварру прислать подкрепление гарнизону и наладить ритмичное снабжение контингента всем необходимым. Войска Вьетминя были обучены тактике и технике уничтожения французских укрепленных пунктов — скоординированным действиям пехоты и артиллерии, атакам против зарывшегося в землю врага. Но самое главное, бойцы Зиапа получили отличную идеологическую подготовку, о которой сам главнокомандующий отзывается так: “....Политико-воспитательная работа играла огромную роль. (Курсив Зиапа.) В качестве ядра использовались партийные ячейки, где солдаты и командиры получали политическое образование и идеологическую подпитку, дававшую им силы во время боев за Дьен-Бьен-Фу. Благодаря политико-воспитательной работе все осознавали, что успеха в ходе кампании, как и во всей революционной борьбе, можно добиться, только отважно сражаясь и терпеливо перенося трудности. Все понимали, что для победы придется затратить громадные усилия и принести огромные жертвы, и осознание этого возбуждало в сердцах людей величайшую решимость сражаться — сражаться и победить. Не все бойцы и командиры поначалу принимали принцип: продвигаться осторожно и бить наверняка. Политическая работа наилучшим образом помогла нашим солдатам усвоить это правило и научила их не страшиться физического утомления и потерь. Благодаря идеологической закалке в них не гасла решимость сражаться без устали и так долго, как только потребуется”<25>. Зиап был готов к своей величайшей битве — к сражению, выиграв которое бывший школьный учитель станет знаменитым.
|
 |
