 |  |
| |
Глава 15. Чтобы лучше понять то, как Америка оказалась втянута в войну во Вьетнаме, необходимо больше узнать о главных архитекторах политики США в конфликте. О ведущих действующих лицах, Линдоне Б. Джонсоне, министре обороны Роберте С. Макнамаре, государственном секретаре Дине Раске известно довольно много, почти все. В то время как гораздо меньше внимания уделено таким фигурам, как председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Эрл Дж. (“Бас”) Уилер; главнокомандующий вооруженными силами США в районе Тихого океана (ГЛАВКОМТИХ) адмирал Улисс С. Грант (“Оли”) Шарп; и, наверное, двум самым важным американским командующим во Вьетнаме: генералу Уильяму Ч. (“Вести”) Вестморленду и сменившему его на этом посту генералу Крейтону У. (“Эйбу”) Абрамсу. Генерал Вестморленд — ключевая американская фигура во вьетнамской трагедии. В период его командования, с 1964 по 1968 гг., ВС США из советников вооруженных сил Южного Вьетнама “переквалифицировались” в главных участников боевых действий против Вьетконга и АСВ. Во время так называемого Новогоднего наступления он сумел одержать победу в крупнейшем для американцев сражении этой войны. Вестморленд воевал с Зиапом дольше, чем француз де Латтр, и в более сложный период, чем его преемник, генерал Крейтон Абраме. До сих пор историки не почтили Вестморленда должным вниманием. Единственная полная биографическая работа о нем, книга Фергюсо-на “Вестморленд — генерал Божьей милостью”<1>, удалась главным образом своим названием, не только “легко запоминающимся”, но и точным по восприятию. Еще в те времена, когда Вестморленд учился в Вест-Пойнте, современники считали, что ему самой судьбой предназначено быть генералом. Примечательно, что Вестморленд собирался поступать не в Вест-Пойнт, а в военно-морское училище в Аннаполисе. Даже закончив Вест-Пойнт, он первоначально не хотел идти в сухопутные войска, желая стать пилотом в армейском Воздушном корпусе (впоследствии реорганизованном в ВВС). Уильям Чайлдс Вестморленд, единственный сын в семье богатого аристократа-южанина, родился в Сэксоне, в штате Южная Каролина, 26 марта 1914 года. Он хорошо учился в средней школе, занимался спортом, пользовался популярностью среди учеников, был старостой класса и “игл-скаутом”{12}. В 1932-м, проведя год в военном колледже “Цитадель”, он поступил в военную академию (офицерское училище) США в Вест-Пойнте. Перед своим выпуском в 1936 году он имел звание первого капитана (высшее среди кадетов-офицеров), как до него Роберт Э. Ли, Джон Дж. Першинг{13} и Дуглас Макартур. Он занимал 112-е место на курсе из 275 человек и незадого до выпуска был избран однокашниками постоянным заместителем старосты курса. Члены семьи и школьные приятели звали его вторым (“средним”) именем “Чайлдс”, а в военной академии он получил “взрослое” прозвище “Вести”{14}, приставшее к нему навсегда. Училище выковало из парня мужчину, навсегда усвоившего, что нет ничего важнее “Долга”, “Чести” и “Родины”. Закончив учебу, Вестморленд поступил в полевую артиллерию и получил назначение в Форт-Силл в штате Оклахома, а позднее его направили на Гавайи, на военную базу Скофилд Бэррэкс. С самого начала его считали многообещающим военным, и уже тогда он обладал способностью подать себя. В середине 1941-го, когда Вторая мировая уже стучалась в двери, Вестморленда перевели в 9-ю пехотную дивизию, дислоцированную в Форт-Брэгге, в штате Северная Каролина. Война помогала Вести быстро шагать по служебной лестнице. Очень скоро он от первого лейтенанта дорос до подполковника, став командиром артиллерийского дивизиона, а в начале 1943-го вместе со своей дивизией отбыл в Северную Африку. 9-я пехотная дивизия в годы Второй мировой войны прошла такой большой боевой путь, каким могли похвастаться лишь очень немногие дивизии американской армии. Она сражалась в Северной Африке, в Нормандии, в Арденнах, на Ремагенском плацдарме и в других местах; и все время в ее рядах находился Вестморленд. В1944-м, после восьми лет службы, он получил звание полковника и стал заместителем командующего дивизионной артиллерией, а вскоре после этого был назначен начальником штаба дивизии. Вторая мировая многому научила Вестморленда. Читая его воспоминания, понимаешь, что он не просто сражался, но и анализировал полученный опыт. Много в них говорится о том, как нужно командиру вести себя в бою, в частности как важно показывать подчиненным свою решимость. Во время Второй мировой войны Вестморленд сумел произвести впечатление на некоторых влиятельных военачальников, которым предстояло сыграть заметную роль в его судьбе. Самыми выдающимися из них по праву можно назвать трех знаменитых генералов воздушно-десантных войск — Мэттью Рид-жуэя, Максвелла Тейлора и “Прыгающего Джима” Гэвина. Дружба с ними, их поддержка окажутся неоценимыми при восхождении Вестморленда к вершинам военной иерархии. Главным же, что вынес Вестморленд из Второй мировой войны, была уверенность в себе — уверенность человека, сумевшего многого достигнуть. Он прекрасно показал себя в боях, сдав, таким образом, экзамены, необходимые для солдата и офицера, — того, кто хочет предводительствовать войсками в будущих войнах. Вторая мировая укрепила его веру в свою высокую миссию. В 1945-м, когда боевые действия закончились, тридцатиоднолетний полковник Вестморленд отправился домой с остатками 71 -и пехотной дивизии. Для человека, желающего преуспеть на военном поприще, мирное время не есть время покоя. Сколько блистательных офицерских карьер делается и сколько гибнет именно в мирные времена. Тот, кто хочет носить генеральские звезды, не должен упускать шанса, и Вестморленд не упускал. Он перешел в пехоту и получил квалификацию парашютиста-десантника. Вскоре генерал Гэвин предложил ему принять парашютный полк в 82-й воздушно-десантной дивизии, элитном армейском соединении. Послужив командиром полка, Вестморленд перешел на должность начальника дивизионного штаба, которую занимал в течение трех лет. Это назначение стало высокооктановым бензином для “мотора его карьеры”. Пока Вестморленд служил в 82-й воздушно-десантной дивизии, генерал Эйзенхауэр, тогда начальник штаба армии, приказал начальнику кадрового управления подготовить список из десяти (некоторые говорят, двенадцати или даже пятнадцати) подающих надежды молодых офицеров, отличившихся во время Второй мировой войны и сразу после нее. Отбор осуществлялся просто. Каждый высокопоставленный генерал направлял начальству свой список, все списки просматривались, просеивались и изучались в течение нескольких лет. Почти все, кто имел отношение к отбору на самых верхах, говорят, что “реактивный” список включал в себя фамилии трех выпускников Вест-Пойнта из курса 1936 года — Крейтона Абрамса, тактика танкового боя, Джона Майклиса, прославившего свое имя во время Второй мировой войны в рядах 101-й воздушно-десантной дивизии, и Уильяма Ч. Вестморленда. Так Вестморленд оказался “на примете”. В 1949 году Вестморленд поступил в Командно-штабной колледж (КШК) в Форт-Ливенворте, штат Канзас, но не как учащийся, а как инструктор — еще одно “высоковольтное” назначение. Тем временем начальник штаба сухопутных войск решил восстановить Военный колледж армии (ВКА), высшее военное училище. Естественно, в новое учебное заведение направили часть персонала из Командно-штабного колледжа, и Вестморленд сделался преподавателем в армейском Военном колледже. По сравнению с высокопоставленными коллегами и соперниками у Вестморленда оказалось необычайно мало дипломов — только аттестация второго лейтенанта да свидетельство об окончании парашютной школы. Крейтон Абраме, сменивший его на посту командующего американскими силами во Вьетнаме, закончил КШК в Форт-Ливенворте и Военный колледж армии. Гарольд К. Джонсон, еще один современник Вестморленда и его предшественник на посту начальника штаба армии Соединенных Штатов, был выпускником Пехотного училища, КШК и Национального военного колледжа (сейчас Колледж национальной обороны). Во времена Вестморленда преподавание в Командно-штабном колледже или Военном колледже армии не означало, что в широком смысле инструктор обладает большими знаниями, чем учащиеся. В КШК инструктор являлся узким специалистом, в случае Вестморленда экспертом в области воздушно-десантных операций. Учащиеся же познавали весь спектр военного дела. В Военном колледже армии преподаватель не был хозяином положения. Кто бы стал безоговорочно подчиняться инструктору, если инструктор ровесник? В общем, когда злопыхатели Вестморленда пытаются выставить его (как, например, делал Халберстем) этаким “военным теоретиком”, гарпун у них проходит мимо цели<2>. Вот как раз теоретиком-то Вестморленд никогда и не был. В 1986-м он сказал мне, что считает недостаток у него правильного военного образования плюсом, а не минусом, поскольку это не мешало, а помогало ему во Вьетнаме. Он уверен: война во Вьетнаме была “новой и не такой, как другие”, а потому ему, человеку, глаза которого не закрывали шоры правил, впитанных на студенческой скамье, удалось выработать свежий и нетрадиционный подход к ведению боевых действий в этой стране. Подобное мнение не лишено оснований. 25 июня 1950 года все изменилось для армии США и для тех, кто служил в ней. Северные корейцы ринулись на юг полуострова, сметая все на своем пути. Через несколько дней на этот вызов ответила армия Соединенных Штатов, менее, чем когда бы то ни было в ее истории, готовая воевать. Надо ли говорить, что Вестморленд стремился в бой, а престижная в мирное время должность инструктора Военного колледжа стала для него удавкой на шее? Учившийся вместе с ним Джон (Майк) Майклис заработал звезду бригадного генерала в 1950-м за храбрость и воинское искусство, проявленные во главе 27-го пехотного полка. В начале пятидесятых все знали, где становятся генералами, и Вестморленд начал строчить рапорты. Прошло немного времени, и в середине 1952 года всегда благосклонная к Вестморленду удача улыбнулась ему — он получил под свое командование 187-ю воздушно-десантную боевую группу — отдельный усиленный парашютный полк (то есть не входящий в состав какой-либо дивизии), которым до него командовал бригадный генерал. Несмотря на то что во главе части Вестморленд находился около полутора лет, ему не удалось особо понюхать пороху. Во время Второй мировой войны он успел вовремя, а вот в Корее пришел, что называется, к шапочному разбору. Боевых наград он там не удостоился, но кое-чего все же достиг — получил-таки в свои тридцать восемь лет первую генеральскую звезду. Как и случается с теми, кто всеми силами стремится сделать карьеру военного, Вестморленда ждал Пентагон и работа в главном штабе армии. Он сделался безликим (и сравнительно молодым) штабным офицером в управлении личного состава. Как и всегда, работал он на совесть, и начальник, трехзвездный генерал, сделал Вестморленда “тараном”, то есть отдавал его “на съедение” разным парламентским комитетам. Мудрый выбор — Вестморленд умел произвести впечатление на конгрессменов, так что порой становилось неясно, кто из них кого “ест”. Когда его тур в первом отделе штаба стал подходить к концу, Вестморленд организовал себе странное занятие — трехмесячную аспирантуру на факультете управления в Гарвардском университете. В своих мемуарах Вестморленд посвящает этой интерлюдии всего один небольшой абзац, где говорит, что потратил время не зря, поскольку почерпнул в Гарварде немало идей, которые пригодились ему впоследствии. Вместе с тем Гарвард представляется зигзагом на прямом пути к вершинам армейской пирамиды. Возможно, и здесь тоже отражается недоверие Вестморленда к традиционным военным премудростям и образовательным институтам. После трех месяцев гражданской учебы генерала ждала еще более важная работа в Пентагоне. В 1955-м он получил один из самых властных армейских постов — должность секретаря главного штаба армии. Среди предшественников Вестморленда были Беделл Смит (начальник штаба верховного командования союзных экспедиционных сил при Эйзенхауэре), Роберт Эйчелбергер (прославленный герой Второй мировой войны){15} и сам Максвелл Тейлор, служивший секретарем в ту пору, когда штаб возглавлял генерал Джордж К. Маршалл. Теперь начштаба был генерал Тейлор, а Вестморленд —секретарем, то есть, как говорят в армии, “начальником штаба начальника штаба”. Что, до известной степени, верно, потому что практически вся документация проходит через секретаря. Хотя секретать носит обычно звание генерал-майора (Вестморленд получил повышение, уже занимая свой пост), а начальники основных отделов штаба — трехзвездные генералы, они очень уважительно относятся к секретарю. И не напрасно. Секретарь кое-что может — может, например, ускорять или замедлять темп прохождения бумаг, важных для начальников отделов, на одних документах он может заострить внимание шефа, а другим “дать пропасть во мгле”. Выполняя эту работу, требующую преданности делу, большой трудоспособности и проницательности, Вестморленд вновь, как и всегда, оказался на высоте. Он уверенно шагал по служебной лестнице. Наступала пора оставить штабные коридоры и принять под командование боевое соединение. В 1958-м он получил “сливки” — 101-ю воздушно-десантную дивизию, одну из двух “готовых” дивизий, то есть таких, которые в случае возникновения международных проблем можно развернуть в любой момент. Мало того, это было экспериментальное соединение с новым принципом организации, так называемая “пентомическая” (пятеричная) дивизия. Обычно при организации воинских соединений и частей используется принцип троичности, то есть в дивизии три полка, в полку три батальона и так далее. В данном случае структура дивизии была иной — вместо полков и батальонов она включала в себя пять “боевых групп” по 1400 человек в каждой (больше, чем в батальоне, но в два раза меньше, чем в полку), которые должны были действовать непосредственно под началом дивизионного командира и его штаба. Идея принадлежала Максвеллу Тейлору, а потому опиралась на престиж и волю начштаба армии; все прочие сомневались в целесообразности новой организации. Тейлору требовался для экспериментальной (101-й) дивизии такой командир, который бы воспринял его концепцию и не испортил все дело. Вестморленд все понимал и постарался не испортить, однако данные ему расширенные командные полномочия (не считая и других трудностей) вызвали целое море негативных рапортов, а потому идея не прижилась. В 1960-м Тейлора уже не было в штабе, а Вестморленд как раз уходил с поста командира дивизии и посоветовал потихонечку вернуть все на прежние места. Следующее назначение было самым престижным, которое только мог получить американский генерал-майор, — пост суперинтенданта (директора) Вест-Пойнта, который до Вестморленда в свое время занимали Роберт Э. Ли, П. Г. Т. Борегар, Джон Скофилд (все трое — видные участники Гражданской войны){16}, Хью Л. Скотт (начальник штаба в 1914 — 1917 гг.), Дуглас Макартур и Максвелл Тейлор. Вестморленд любил эту работу. Когда выдавалась передышка в Сайгоне, он не отказывал себе в удовольствии поговорить о службе в Вест-Пойнте в качестве “сьюпа”{17}. Вестморленд был не из тех людей, кто привык почивать на лаврах, однако он явно чувствовал, что славно потрудился в Вест-Пойнте, и испытывал гордость от сознания этого факта. Вместе с тем в благозвучной песне о старых временах в Вест-Пойнте присутствовала и одна нестройная нота. Как-то вечером за ужином в Сайгоне он завел речь о футбольной команде училища. В 1960-м, когда Вестморленд сделался директором, президент Эйзенхауэр и генерал Макартур, каждый в отдельности, беседовали с ним относительно улучшения состояния этой самой команды. Непросто взять и проигнорировать совет двух “звезд” Вест-Пойнта, особенно если учесть, что и сам Вестморленд считал, что в целях поддержания престижа армии училищу необходима команда футболистов-победителей. После двух небогатых на спортивные трофеи сезонов директор принял решение, что тренер должен уйти, и тот, конечно, ушел. После серии выражений недовольств и обвинений, будто бы Вестморленд украл тренера Пола Дитцела у университета штата Луизиана, Дитцел стал тренировать команду Вест-Пойнта. В конечном итоге шум вокруг “призыва на военную службу” Дитцела сошел на нет, но, к сожалению, сошли на нет и успехи футбольной команды академии. У Вестморленда же был теперь свой, но по-прежнему нерезультативный тренер. После того как Вестморленд рассказал о Дитцеле, один из сидевших за столом генералов спросил, правда ли, что Вестморленд мог пригласить на работу Винса Ломбарда{18}. Вестморленд ответил: “Да, но Ломбарда! слишком жесток, он помешан на победах, а потом, он ударил курсанта, когда был помощником Реда Блейка. Я не хотел бы, чтобы такой человек находился рядом с кадетами”. Ломбарди стал затем самым знаменитым футбольным тренером в стране, а Дитцел оставил тренерскую деятельность и впоследствии руководил спортивными секциями в различных университетах. Несмотря на это, Вестморленд показал, что не жалеет о своем выборе. Как-то в другой раз за ужином в Сайгоне Вестморленд сказал, что, будучи на посту директора, отказался от повышения — от звания генерал-лейтенанта. Все, конечно, рты раскрыли. Где это видано, чтобы нормальный охотник за чинами, имея две звездочки, отказался от третьей? Что это? Полное самопожертвование или непробиваемая самоуверенность? Или то и другое? Вестморленд объяснил свой необычный поступок тем, что не мог бросить начатую им программу преобразований в Вест-Пойнте. Что верно, то верно, он очень много сделал для училища. Расширил учебный план, впервые в истории Вест-Пойнта добавив выборочные курсы. Он убедил президента Кеннеди удвоить кадетский корпус, доведя его численность до 4417 человек, и в соответствии с этим планировал расширить казармы и пополнить оборудование учебных корпусов. Вест-Пойнт — прекрасное место для директора, который хочет показать себя, а Вестморленд конечно же хотел. Высокопоставленные гражданские и военные лица потоком текли “на огонек” к генералу Вестморленду и его очаровательной жене Китси. Эйзенхауэр, Макартур, вице-президент Линдон Джонсон и президент Джон Кеннеди — вот только самые именитые гости. Вестморленд произвел на Кеннеди такое впечатление, что в 1962-м президент даже хотел назначить его начальником штаба армии, хотя Вестморленд был всего лишь генерал-майором<3>. Опытные люди объяснили молодому президенту, что подобное назначение будет неразумным. Вместе с тем ни у кого не возникало сомнений, что Вестморленд на верном пути на самый верх. 15 июля 1963 года Вестморленд возглавил XVIII воздушно-десантный корпус, состоявший из двух воздушно-десантных дивизий, 82-й и 101-й. Это была генерал-лейтенантская должность, а потому вскоре он получил третью звезду. Долго в корпусных командирах Вестморленд не задержался. 7 января 1964-го начальник штаба армии генерал “Бас” Уилер вызвал его в Вашингтон, где сообщил, что ему предстоит отправиться в Сайгон в качестве заместителя генерала Харкинса, тогдашнего командующего Командованием США по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОМКОВПЮВ){19}. 27 января 1964 года Вестморленд, “генерал милостью Божьей”, вступил на вьетнамскую землю в Сайгоне. Пришел его час. В конце концов, именно к этому его готовили на протяжении всей карьеры — всей жизни. После четырех лет службы во Вьетнаме, в июле 1968-го Вестморленд сделался начальником штаба армии США. Времена были трудные. Из всех щелей повылезали противники войны, и Вестморленд являлся для них очень удобной мишенью. Несколько раз они сжигали его портрет, а однажды генералу пришлось покинуть аудиторию Йельского университета под охраной во избежание телесных повреждений. А в армии начальника штаба ждали новые “драконы”, которых нужно было убивать. Наркотики. Его предшественникам не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Он вынашивал планы введения “добровольной службы в армии”, занимался урегулированием дисциплинарных проблем широкого спектра — от расовых взаимоотношений до длины волос солдат. В армии считают, что как начальник штаба Вестморленд делал все, что мог, но время и его проблемы оказывались сильнее. Вестморленд, думается, согласился бы с таким мнением. Перед тем как уйти с поста, он признался мне, что армия (а значит, и он) не справилась с наркотиками и расизмом, как не смогла она доказать конгрессу собственную важность и важность своей миссии. Впрочем, с теми проблемами, которые существовали в армии в начале семидесятых, было, пожалуй, не под силу справиться никому. В середине 1972 года Вестморленд ушел в отставку, а Крейтон У. Абраме, учившийся с ним на одном курсе в Вест-Пойнте, сменил его на посту начальника штаба армии. Как Дуглас Макартур и Дуайт Эйзенхауэр перед ним, Вестморленд узнал на србственном примере, что старые солдаты не только не умирают, они не сходят с “большой сцены”. В 1974-м он попытался номинироваться на пост кандидата от республиканской партии в губернаторы родной Южной Каролины. Ему не хватило нескольких голосов. А шанс был бы верный. После того как кандидата от демократической партии незадолго до выборов отстранили от участия в голосовании, кандидат-республиканец сделался фаворитом гонки. Не преуспев на политическом поприще, Вестморленд занялся чтением лекций и написанием мемуаров, в 1976-м вышла книга его воспоминаний “Рассказывает солдат”. Но и в это спокойное время отставки генерала настигла дурная слава. 23 января 1982 года компания CBS (Columbia Broadcasting System) прокрутила полуторачасовой “документальный” ролик. В нем “разоблачался” бывший командующий Командованием по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОМКОВПЮВ) генерал Уильям Ч. Вестморленд, который якобы в 1967-м намеренно вводил в заблуждение свое начальство (включая президента), прессу, американский народ и парламент, занижая данные о численности вражеских войск во Вьетнаме. Вестморленд стал “звездой” документального экрана. Обложки журналов и передовицы газет запестрели его фотографиями. В конце концов Вестморленд подал на CBS иск за клевету. Дело так и не дошло до суда присяжных, поскольку перед последним слушанием между Вестморлендом и CBS конфликт был урегулирован. Однако не полностью. Обе стороны заявляли о своей победе. Обвинения, встречные обвинения и претензии эхом отдаются и по сей день. Немало статей и книг породила эта “битва” и, несомненно, еще породит. Я не собираюсь обсуждать данную тему в этой книге, однако как лицо, которому, в силу занимаемой в 1967 году должности, было кое-что известно, в том числе и о “подковерной” борьбе между ЦРУ и КОВПЮВ, считаю необходимым высказать свое мнение. Первое, генерал Вестморленд не совершал тех преступлений, в которых обвиняли его авторы программы CBS, как не делал он ничего незаконного, несовместимого с моральным обликом и честью офицера. Второе, даже если бы Вестморленд и его начальство приняло бы “накачанные” ЦРУ данные о численности неприятельских войск, ничто — ни политика, ни стратегия, ни тактика — не изменилось бы. В военном отношении вся проблема не стоила и выеденного яйца. Вот уж недаром как-то Александр Поуп заметил, что “из-за банальной чепухи бывает много шума”. И все же, если отбросить все пересуды, забыть о славе этого человека, то каким человеком был и является Уильям Ч. Вестморленд? Мне нелегко писать об уважаемом мною бывшем командире, о своем боевом товарище в трудные времена, которого я не один год считал другом. Объективность здесь практически невозможна. Прежде всего, я люблю и уважаю “Вести” Вестморленда. Вместе с тем надеюсь, что мои чувства не ослепят меня и не помешают мне видеть его недостатки, недочеты и ошибки в работе, которые он, как и любой человек, конечно же допускал. Посмотрим на него сначала “с внешней стороны”. Прибыв во Вьетнам в 1964-м, он выглядел и вел себя как победитель. Шлейфом тянувшаяся за ним череда успешных дел убеждала его (и большинство высших офицеров в армии), что ему нипочем любые препятствия, по силам любая задача. Он лично признавался мне в 1984-м, что считает себя “счастливчиком”, а это — колоссальный фундамент для чувства уверенности в себе. Вестморленд — симпатяга, наверное, один из самых приятных людей своего поколения. Он строен, хорошо сложен, ростом примерно метр восемьдесят, обладает мужественным лицом с мощным выступающим подбородком. У него прекрасная походка спортсмена и великолепная военная выправка. Взгляд его — взгляд властного человека, когда видишь его, чувствуешь: он знает, что делает. Вестморленд всегда искал новых путей для достижения целей в работе, относился взыскательно и к себе, и к другим. На протяжении всех лет службы в армии он всегда заботился о карьере и практически не упускал случая “продвинуть” себя. Он не одинок в подобных устремлениях, что ни в коем случае не заслуживает порицания. Вестморленду не чуждо высокомерие, однако чванства и заносчивости в нем нет. Его словно бы окружает прочная скорлупа, пробиться через которую непросто. Можно, наверное, сказать: ему чуточку не хватает каких-то человеческих слабостей, причем проявляется это не только в отношениях с людьми, но и в свойствах организма. Даже в самые жаркие и душные дни во Вьетнаме, когда вода буквально висела в воздухе, он никогда не покрывался испариной. Все остальные обливались потом, Вестморленд же в свежей, словно только что принесенной от портного униформе выглядел так, будто находился в вакууме. Однако это лишь внешняя сторона, то, что видят все. И вновь встает тот же вопрос: а там, за фасадом, каков он, Уильям Вестморленд? Пожалуй, наилучший способ для определения того, каким должен быть полководец, придумал в свое время Наполеон. Бонапарт считал, что генералу необходим баланс ума и духа. Находясь на Святой Елене, он диктовал одному из двух секретарей: “Военачальнику должно обладать в равной степени умом и характером. Человек, наделенный недюжинным интеллектом, но страдающий от недостатка силы духа... подобен кораблю со слишком высокими мачтами, но с пустым трюмом... Основа должна соответствовать высоте”<4>. Пользуясь категориями Наполеона, скажем, что в трюме корабля Уильяма Чайлдса Вестморленда всегда хватало груза, то есть от недостатка характера он не страдал. Вестморленду чужды внешние проявления религиозности. Я ни разу не видел, чтобы во Вьетнаме он ходил в церковь, не слышал, чтобы он обращался к Богу с просьбами помочь одолеть врага. В этом отношении Вестморленд ни в коей мере не походил на Джорджа Паттона, однажды приказавшего своему армейскому капеллану молить Всевышнего о хорошей погоде, “чтобы лучше драться с неприятелем”{20}. Вместе с тем внутренне Вестморленд — человек глубоко верный моральному кодексу христианина. Слова из девиза Вест-Пойнта — “Долг”, “Честь”, “Родина” — не были для него лишь пустым звуком. Выпивал Вестморленд очень умеренно и не курил. Он так редко пользовался крепкими словечками, что, когда вдруг произносил их, это производило сильное впечатление на присутствующих. Он вообще всегда владел собой; лишь раз я стал свидетелем крупного разноса, учиненного им одному офицеру. Брак Вестморленда оказался на редкость удачным. Хотя война во Вьетнаме вынуждала его многие месяцы проводить вдали от своей возлюбленной Китси, о нем никогда не возникало каких-либо дурных слухов, ничего скандального, способного запятнать его личную репутацию. Пользуясь солдатским жаргоном вьетнамских ветеранов, Вестморленд являлся самой прямой из “прямых стрел”. Вестморленда всегда отличали высокое чувство личной ответственности и преданности делу. Во время Новогоднего наступления 1968-го, когда пресса и политики сделали командующего мишенью для критики, обвинив в том, что он якобы оказался не готов к атаке неприятеля, генерал сносил упреки молча и никому не жаловался на несправедливость. Вестморленд не собирался перекладывать ответственность на кого-либо другого и, подобно Эйзенхауэру во время “сражения на Выступе”, обвинять свою штабную разведку в том, что-де “2-й отдел упустил лодку”{21}. Мне, начальнику второго отдела штаба Вестморленда, вообще не приходилось слышать от командующего несправедливых попреков. Как-то раз он поручил артиллерийскому генералу командовать пехотной бригадой. В первом же бою этот бригадный командир совершил несколько ошибок, поскольку не имел опыта проведения пехотных операций. Вестморленд освободил его от должности, но всю вину принял на себя — признал, что он (Вестморленд), сделав подобное назначение, допустил самый главный просчет. Генерал впоследствии стал начальником артиллерийской службы главного командования и прекрасно зарекомендовал себя на этом посту. Нет никаких оснований усомниться в личной храбрости Вестморленда. Во Вьетнаме он как-то прилетел на вертолете в осажденный противником населенный пункт (Кон-Тьен), несмотря на то что командир морских пехотинцев, державших там оборону, просил командующего воздержаться от поездки из-за сильного артиллерийского и минометного обстрела, которому подвергались американские позиции. Вестморленд поблагодарил офицера за предупреждение и спокойно заключил: “Ничего”. Как-то я вместе с ним летал на оперативную базу Ке-Сань, по которой противник также вел интенсивный огонь. Нас самих там чуть не накрыло, когда мы высаживались из С-130. Три снаряда легло рядом, и пилот пошел на взлет, едва мы покинули машину. Вестморленд вел себя так, словно вокруг было совершенно спокойно. И наконец, среди качеств, присущих Вестморленду, прочное место занимает высокий, сильный, старомодный американский патриотизм. В своей книге и в нескольких журнальных статьях он цитирует слова из инаугурационной речи президента Кеннеди: “...не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас...” и повторяет высказанную им увереность, что этот народ “...вынесет любое бремя, выстоит перед любыми трудностями, поможет каждому другу и даст отпор любому врагу, с тем чтобы обеспечить торжество свободы”. Эти слова отражают собственное кредо Вестморленда — простую и искреннюю любовь к своей стране и к идеалам, за которые она сражается. Может статься, у меня получился портрет какого-то “игл-скаута”. Что ж, пусть будет так. В конце концов он и был “игл-скаутом”, именно такое определение используют при описании его характера многие современники — человеком высокого духа и в чем-то очень наивным. Несмотря ни на что, у Вестморленда имелись ненавистники, причем даже среди равных ему представителей генералитета. Что же им не нравилось? Вернемся опять к сравнениям Наполеона. Вопросов относительно “груза” на “корабле” Вестморленда как будто не возникало — с характером все обстояло нормально. Речь шла о “высоте мачт” и “ширине парусов” — то есть об уме и таланте. Вестморленд, безусловно, не китайский болванчик, он — умный человек. Однако в том положении, которое он занимал, быть просто умным недостаточно, надо быть едва ли не гением, по крайней мере, по мнению подчиненных, таких же генералов, у которых чуть меньше звезд на погонах. Старик “Уксусный Джо” Стилвелл{22}, бывало, говаривал в присущей ему непоэтичной манере: “Чем выше по флагштоку влезет обезьяна, тем больше видна ее задница”. Все верно. Любое действие четырехзвездного генерала подчиненные рассматривают словно бы в микроскоп, в котором даже малые ошибки принимают гигантские размеры. Вот и Вестморленд, с точки зрения некоторых коллег, не во всем отвечал поднебесным стандартам всеведущего и всемогущего военного гения. Я, конечно, интересовался у них, почему они придерживаются такого мнения, и вот что мне удалось установить. Первое — Вестморленд чрезвычайно простодушен, он еще больший “мальчик не от мира сего”, чем даже сэр Галахад{23}. На просьбу высказываться конкретнее, мне отвечали, что на протяжении всего его периода командования во Вьетнаме он неизменно старался быть честным с американскими газетными репортерами и телевизионщиками. Вестморленд полагал, что, говоря представителям прессы правду, он сможет показать им положение дел таким, каким оно виделось ему. Он устраивал пресс-конференции, во время которых вся журналистская братия бросалась на него, точно свора голодных псов, а потом зарабатывала очки, цитируя удачно вырванные из общего контекста фрагменты произнесенных им фраз. Он отказывался понимать, что представители СМИ выступают против войны по идеологическим и конъюнктурным соображениям, а потому они никогда не захотят смотреть на происходящее во Вьетнаме глазами командующего действующих там американских войск. Он же с детским простодушием упорствовал в своем заблуждении. Совсем не так давно несколько отставных офицеров с сожалением высказывались по поводу согласия Вестморленда отвечать на вопросы Майка Уоллиса на CBS, поскольку всем известна “кровожадность” Уоллиса — палача репутаций тех, кто имел глупость принимать участие в его ток-шоу. Он мастер извращать высказывания людей и выставлять их в дурном свете. В программе CBS Уоллис, по выражению одного строчкотвора, представил Вестморленда этаким деревенским олухом. Как заметил один из тех отставных офицеров: “Любой дурак знает, что Уоллис и CBS враги всему тому, за что стоит Вести, а потому были только рады возможности сожрать его”. Другим критикам кажется, что Вестморленду не хватает рассудительности. Так, во время осады базы Ке-Сань он пытался поставить части авиации МП США под оперативный контроль ВВС. Хотя с практической точки зрения подобное переподчинение выглядело вполне оправданным, оно вызывало панику у начальства корпуса морской пехоты, всегда опасавшегося “растаскивания” его служб по другим родам войск. В результате нарушалась хрупкая взаимосвязь, помогавшая всем войскам США действовать во Вьетнаме скоординированно. Тактический выигрыш, который приносило переподчинение, не стоил утраты единства. Между прочим, ОКНШ тянул с решением вопроса до тех пор, пока не кончилась осада и ничего менять стало уже не нужно. Нехваткой рассудительности недоброжелатели Вестморленда объясняют и его идею перехода к контрактной службе. А его решение позволить солдатам носить более длинные волосы, держать в казармах пиво, не вставать на утреннюю побудку, как и многие другие “поблажки”, неизменно попадали под огонь критиков. Все это, говорят они, дает неверную установку всем в армии. У новобранцев, чего доброго, возникнет мысль, что не они должны приспосабливаться к службе, а службу надо подгонять под них, точно форму одежды. Старые офицеры, сержанты и старшины-сверхсрочники воспринимали перемены как покушение на их власть и престиж. На какой-то период армия оказалась в тупике, из которого она выбралась главным образом путем возврата к прошлому. Однако вред был нанесен. Критики обвиняют Вестморленда в неумении видеть всю картину в целом и в тенденции излишне сосредотачиваться на мелочах. Нечто подобное случалось замечать за ним и мне. Другие утверждают, что он не может быстро схватывать суть вещей, прежде ему незнакомых. И наконец — хотя это и может показаться странным, — некоторые считали, что Вестморленд туповат, поскольку не наделен чувством юмора. Это, конечно, чистой воды домыслы, поскольку наличие чувства юмора не гарантирует высокого ума и наоборот. Но возможно, в чем-то критики и правы. Чувство юмора свидетельствует о живости разума и его творческом потенциале. Авраам Линкольн часто подкреплял свои высказывания какими-нибудь забавными историями. Между тем чувство юмора у Вестморленда наличествовало, однако он не считал целесообразным проявлять его во время инструктажей и совещаний. Вот, собственно, и все основные “противопоказания” для занятия Вестморлендом высокого поста. В чем-то, безусловно, недоброжелатели правы, однако доводы, кажущиеся им серьезными, таковыми не являются. Да, Вестморленд простоват. Он — жертва высоких принципов, которые делают его неспособным понять, как другие люди могут быть бессовестными, лживыми и подлыми. Это что, большой недостаток? Разумеется, Вестморленд, как и другие высокопоставленные военные и гражданские чиновники, принимая сотни важных решений, допускал какие-то ошибки. Немало их можно вспомнить на протяжении многих лет его службы, собрать вместе и обратить к ним всеобщее внимание. Если же смотреть в целом, то становится очевидным: из всех тех, кто “делал погоду” во Вьетнаме, Вестморленд поступал наиболее разумно и лучше других понимал характер войны, которую вела Америка в регионе. Он быстро понял, что из всех стратегических составляющих главное во Вьетнаме — время, то есть уразумел то, что достигнуть решительных успехов необходимо прежде, чем народ Соединенных Штатов окончательно потеряет терпение. Вестморленд имел ясное видение того, как выиграть войну: путем перехода от стратегической обороны к стратегическому наступлению в Лаосе, Камбодже и на юге Северного Вьетнама. Хотя над командующим и смеялись из-за якобы произнесенной им фразы по поводу “света в конце тоннеля”, теперь-то хорошо видно, насколько верен был сделанный им тогда прогноз. Вестморленд сознавал необходимость “вьетнамизации” задолго до того, как вообще возник этот термин. В 1967-м он предсказывал, что войска Соединенных Штатов будут постепенно выводиться из Вьетнама начиная с 1969-го. И снова в 1967-м он сказал президенту Джонсону, что, если в стране не произойдет значительного увеличения американского контингента, США придется воевать во Вьетнаме еще лет пять. Так ведь и вышло. В общем, говорить о том, что у Вестморленда были “малы паруса и низковаты мачты”, значит, мягко говоря, привирать. Тем не менее подобное мнение существовало и существует. Как и любой человек, Уильям Чайлдс Вестморленд имел свои сильные стороны и недостатки, я же просто попытался посмотреть на него с объективной точки зрения. Я убежден, что в будущем историки в отличие от сегодняшнего дня воздадут Вестморленду по заслугам. Вне зависимости от истории, однако, он навсегда останется человеком чести. В 1969-м, будучи уже начальником штаба армии, он сделал письменное обращение к офицерам, озаглавив его всего одним словом “порядочность”. В последнем абзаце Вестморленд, уча тому, во что верил сам, написал: “В этом полном неопределенности мире наши лучшие помыслы могут привести к наихудшим результатам. Но существует лишь один путь — путь чести, непоколебимой порядочности и честности в словах и поступках”<5>. Таков и Вестморленд.
|
 |
